Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Дом Солнц | +18 |
Аннигиляция | +17 |
Логикомикс. Поиск истины | +17 |
Изгнание | +9 |
Парабеллум | +2 |
Помните Гамлета, принца Датского? Вернулся домой из университета, а дома-то отчего-то воняет гнилью, как было написано в плохом переводе «Девяти принцев Амбера» Роджера Желязны, – папа умер при таинственных обстоятельствах, мама ведет себя не комильфо, все что-то от Гамлета скрывают. Как известно, Гамлет взялся разобраться в происходящем. Как известно, ни чем хорошим для него это не закончилось.
Примерно в такую же ситуацию попал и семнадцатилетний Ричард Шенстоун. Правда, в отличие от...
Примерно в такую же ситуацию попал и семнадцатилетний Ричард Шенстоун. Правда, в отличие от Гамлета, у самого Ричарда тоже рыльце в пушку: из университета выгнали, пристрастился к опиуму, при двусмысленных обстоятельствах покончил с собой однокурсник, жизнь к тому же портят неприличных размеров долги. Ричарду не очень хочется, чтобы об его грехах узнали родственники. Шила, конечно, в мешке не утаишь, в какой-то момент узнают. Но у самих родственников и соседей столько всяких гадких тайн, что наш Ричард на их фоне – просто агнец божий. А заняться всеми этими тайнами Ричарду в какой-то момент придется, так как это будет не просто способом развлечься в глуши, а окажется вопросом жизни и смерти.
«Изгнание» написано в форме дневника, датированного серединой 1860-ых годов и написанного как раз Ричардом Шенстоуном. Мол, Чарльз Паллисер нашел его в старых архивах и решил опубликовать. Старый как мир прием, столь любимый прозаиками девятнадцатого века. Тут даже есть дежурное предисловие, в котором автор намекает на то, что читателя ждет страшное убийство и до сих пор неразгаданная тайна. В общем, Паллисер в своем репертуаре, он написал немало стилизаций, вот и еще одна. Хотя как и все, что пишет этот автор, это, конечно, не стилизация ради стилизации.
Не смотря на многообещающий зачин в виде интригующего предисловия, первые две трети романа ужасно скучны. Куча мелких бытовых подробностей, нелепых разговоров и сексуальных фантазий главного героя. Прибавьте к этому невыразительных героев: все эти старушки-сплетницы, отцы семейств, ревностные матери, юные девы… Они абсолютно не интересны, и в них легко запутаться. Путаницы добавляет достаточно небрежный перевод. Я не владею английским и не могу ознакомиться с текстом в оригинале, но все эти бесконечные корявости и порой возникающая путаница с персонажами как бы намекают. И все же сквозь всю эту мешанину стоит пробиться, так как она необходима для тщательно продуманной интриги. Вот когда понимаешь, что все это не просто так, что все складывается в изящный пазл, что о приближающейся катастрофе мы могли и раньше догадаться, вот тогда и наступает настоящее читательское счастье. Только, чтобы достичь этого читательского счастья, нужно преодолеть те самые первые две трети, а это не такая уж тривиальная задачка. Единственным утешением на столь долгом и многотрудном пути является то, что главный герой – типичный ненадежный рассказчик. Он наркоман и враль, мечтает стать журналистом. Разве такой человек может внушать доверие? Во время чтения сложно отделаться от мысль, что Ричард специально (или случайно) привирает, описывая в своем дневнике происходящие с ним события.
Детектив детективом (правда, скорее в духе Буало-Нарсежака, а не Агаты Кристи), а Паллисер не просто нас развлекает, он еще и проговаривает достаточно очевидную вещь. Эта ваша старая добрая Англия была не такая уж и добрая. Конечно, мы все об этом знаем, но всегда предпочитаем этот факт не вспоминать. Прошлое легко идеализировать, в наших краях так идеализируется то царская Россия, то поздний совдеп. А делать этого не стоит, иначе и современность будешь превратно воспринимать. Потому-то нам и нужны и Акунин, которому достает такта не скатиться в чернуху, а тонко намекать на толстые обстоятельства, и Балабанов, который в том же «Грузе 200» предельно шокирующе высказался о временах заката Советского Союза. Паллисер, конечно, ближе к Балабанову. В «Изгнании» процветают и педофилия, и инцест и прочее, прочее, прочее. При этом героев это не сильно-то и шокирует. Они к такому привыкли. Норма жизни, как говорится. И осознание этого факта устрашает даже больше, чем всякие там социальные ужасы. Я бы сказал, что Паллисер все же пересиропил. Не хватило у него чувства меры. Поэтому до конца и не верится. Словно читаешь страшную сказку, в которой пугают, пугают, а тебе и не страшно. Тем не менее, особо впечатлительным читателям советую держаться от этой книги подальше, пусть это и лубок, но лубок тошнотворненький.
Многие сейчас пишут изящные стилизации викторианских романов, жанр пользуется стабильной популярностью. Паллисер написал грубоватый, но выверенный антивикторианский роман. Условностей тут не меньше, чем в первом случае, только условностей других. Но самое важное тут другое: в какой-то момент начинаешь сопереживать главному герою, а, следовательно, не зря Паллисер писал, хотя мог бы обойтись с читателем и помилосердней.
В случае с этим текстом гораздо проще обрисовать, что в нем происходит, чем сформулировать главную его мысль.
Итак, с чем мы имеем дело.
Во-первых, существует некая Зона Икс. Как она появилась, никому доподлинно неизвестно. Что происходит на ее территории, неясно, непонятно и плохо протоколируемо. От мира она отрезана барьером неизвестной природы, который все именуют границей. Вроде бы через нее не так уж и просто пробраться, нужен наставник, который проведет внутрь, при этом наставником...
Итак, с чем мы имеем дело.
Во-первых, существует некая Зона Икс. Как она появилась, никому доподлинно неизвестно. Что происходит на ее территории, неясно, непонятно и плохо протоколируемо. От мира она отрезана барьером неизвестной природы, который все именуют границей. Вроде бы через нее не так уж и просто пробраться, нужен наставник, который проведет внутрь, при этом наставником должен быть психолог, который погружает своих спутников в состояние гипноза, чтобы у них не осталось травмирующих воспоминаний.
Во-вторых, Зону Икс исследует секретная правительственная организация «Южный Предел». Она периодически отправляет туда экспедиции, печальная участь которых практически предрешена, ведь мало кто вернулся обратно, а те, кто вернулись, чаще всего уже совсем не те люди, которые уходили, возможно, они уже и не люди.
В-третьих, история рассказывается от лица женщины-биолога, которая отправилась в Зону Икс в составе двенадцатой экспедиции. Она, как и положено по инструкции, ведет дневник наблюдений и переживаний. Также в двенадцатой экспедиции участвуют еще три женщины: антрополог, психолог и топограф. Первоначально должна была быть еще и лингвист, но прямо перед стартом она отказалась.
В-четвертых, дневник биолога у опытного читателя должен вызывать определенные сомнения. Например, в одном месте она прямо заявляет: «До сих пор я старалась не вдаваться в подробности…». А по поводу своих отчетов из другой экспедиции биолог замечает: «…поэтому в отчетах появлялось только то, что мне хотелось». К тому же рассказ о том, что происходит в Зоне Икс, часто прерывается флэшбеками из прошлого рассказчицы, историей ее детства, карьеры и не самого удачного замужества. Все выстроено таким образом, что явно видно: она недоговаривает, а где-то и привирает. Одним словом, перед нами образцовый ненадежный рассказчик.
Попав в Зону Икс, героини видят клочок нетронутой природы, кажется, что они не в аномальной зоне, а в заповеднике каком-то. Это впечатление уже скоро рассеется, и начнут возникать тайны и загадки, на которые не то что сложно, кажется, вообще невозможно найти ответы. Остается только строить гипотезы и не сойти с ума от ужаса.
Вот вам зачин, остальное – в тексте.
[Первое впечатление: братья Стругацкие со своим «Пикником на обочине» встретились с Лавкрафтом.
Чуть позже: Аркадия и Бориса следует заменить на Тарковского с его «Сталкером».
А потом пришла еще одна ассоциация. Помните, в «Робинзонах космоса» Карсака сталкиваются две планеты, часть Земли оказывается на другой планете, а на Земле оказывается ее часть? Так вот: такое впечатление, что это история о том, что могло бы произойти на Земле, если бы на ней возникла часть иной планеты со своими законами, правилами и свойствами.]
Перейдем к более сложной задаче – рассказать, о чем эта книжка.
Текст написан так, что читатель может достаточно легко придумать смыслы, которые вкладывал в него автор. Например, несложно заявить: «Аннигиляция» про то, что между цивилизацией и природой имеется непроходимый барьер, они вечные антагонисты, человечеству никогда до конца не понять природу, цивилизация никогда не сможет быть с природой в гармонии. Или вот вам еще одна интерпретация: «Аннигиляция» о том, что реальность – это просто социальный конструкт, при определенных обстоятельствах реальность меняется, и мы можем взглянуть на ее изнанку, провидеть истинную суть вещей, и нельзя сказать, что эта истинная суть доброжелательна к нам.
Но вчитывать смыслы в роман Вандермеера не стоит. Ближе к концу прямым текстом сказано: «Я – биолог, и никакого глубинного смысла в происходящем не ищу». Перед нами подробно прописанная картина, которую можно созерцать. Все. Большего Вандермеер и не пытался сделать. Это как с экспрессионистами: просто смотри на то, как одни формы переходят в другие, это самоценно, не надо находить тут скрытые подтексты, для этого есть другие художники, например, передвижники.
Я уже давно перестал верить отзывам мэтров, которые выносятся на обложки книг. На обложке «Аннигиляции» есть отзыв Стивена Кинга: «Жутко и завораживающе». Так и есть, Стивен Кинг не обманул: перед нами жуткая и завораживающая картина, пока не перевернута последняя страница от нее чертовски сложно оторваться.
«Логикомикс», являясь по структуре самоссылающейся книгой, устроен весьма непросто.
В начале мы видим авторов «Логикомикса», которые увлечены его созданием, они обсуждают то, что делают, пытаются определить главную идею, делятся соображениями, объясняют друг другу неоднозначные моменты. Любопытно то, что только один из них (Апостолос Доксиадис) понимает, что действует в рамках комикса (ну ладно, графического романа) и обращается к читателям напрямую, причем в шутку просит не привлекать...
В начале мы видим авторов «Логикомикса», которые увлечены его созданием, они обсуждают то, что делают, пытаются определить главную идею, делятся соображениями, объясняют друг другу неоднозначные моменты. Любопытно то, что только один из них (Апостолос Доксиадис) понимает, что действует в рамках комикса (ну ладно, графического романа) и обращается к читателям напрямую, причем в шутку просит не привлекать внимания его соавтора Христоса Х. Пападимитриу, «чтобы он вел себя более естественно».
Сам же «Логикомикс», который рисуют в «Логикомиксе», начинается с того, что 3 сентября 1939 года Бертран Рассел идет в один из американских университетов, чтобы прочитать там лекцию «Роль логики в человеческих делах». На входе в университет дорогу ему преграждает толпа митингующих против вступления Штатов в начавшуюся войну. Зная, что Рассел во время Первой Мировой прославился, как активный пацифист и борец за мир, они призывают поддержать их выступление. Вместо того чтобы сказать слова одобрения и заверить в своей поддержке, Рассел зовет изоляционистов на лекцию, во время которой он обещает изложить свою позицию по поводу последних событий.
Сама же лекция оказывается вовсе не занудной теорией, вместо того, чтобы излагать логические постулаты, лектор пускается в воспоминания: его цель без утайки и прикрас изложить историю своей жизни. Итак, вместе с Бертраном Расселом его слушателям (и нам, читателям «Логикомикса», который прямо на наших глазах создает группа энтузиастов в Афинах начала двадцать первого века) предстоит совершить путешествие по пыльным тропинкам памяти от не самого счастливого детства до момента, когда философ (его, кстати, считают еще и логиком и математиком) разочаровался в деле всей своей жизни, в поиске оснований математики.
По ходу действия Рассел будет неоднократно отвлекаться, что-то пояснять, что-то комментировать. Точно так же, как авторы «Логикомикса» будут делать перерывы в его написании, например, для того, чтобы сходить на репетицию «Орестии».
В результате миф о материубейце странным образом дополнит историю логических и философских метаний Бертрана Рассела и других не менее достойных людей, без которых просто невозможно представить развитие логики в двадцатом веке.
Уже от манеры повествования кружится голова. Но и по содержанию «Логикомикс» далеко не прост.
Сперва может показаться, что перед нами этакая «Логика для чайников», что сейчас нам в доступной форме изложат всякие разные вещи типа «Теоремы о неполноте» Гёделя или «Логико-философского трактата» Витгенштейна. Да, без этого не обойдется. Но как замечает ближе к середине книги Апостолос, «математика и комикс – это как масло и вода… никогда не смешиваются». В целом «Логикомикс» не очень-то просвещает читателя по теме логики, математики и философии. Общий объем информации в нем далеко не ушел от той же «Википедии».
Тогда, возможно, он является рисованной биографией Бертрана Рассела? Этакой «ЖЗЛ» в картинках? Конечно, мы многое узнаем о жизни знаменитого англичанина: про его сложные семейные обстоятельства, про то, что его дядя был сумасшедшим, про то, что у его старшего сына диагностировали шизофрению и так далее. Но все факты из жизни Рассела даны без всякой скрупулезности, многие сцены выдуманы, о некоторых вещах вообще не сказано ни слова. Какая уж там биография, скорее, голливудский байопик, который, как всем известно, чаще всего чрезвычайно далек от исторической правды.
Где-то в конце первой главы, хотя это отчасти проговаривается и во вступлении, может возникнуть мысль, что центральной идеей «Логикомикса» является взаимосвязь логики и безумия. О, этой теме уделен не один десяток страниц, но нельзя сказать, что она главная. Нет, в какой-то момент становится ясно, что это просто холм, скрывающий от нас пейзаж, и нам предстоит подняться на него, чтобы обозреть окрестности. Разумеется, карта никогда не равна территории, так вот – на территорию нам и нужно взглянуть.
Даже если бы «Логикомикс» оказался этаким учебником, или рисованной биографией Рассела, или даже серьезным романом (графическим, не будем забывать, что это еще и прекрасно сделанная книжка с картинками) о связи между математикой и сумасшествием, это уже сделало бы его незаурядной штукой. Где вы видели комиксы на такие темы? Но когда вдруг оказывается, что «Логикомикс» посвящен, в сущности, вечной проблеме иррациональности окружающего нас мира, проблеме того, что верный выбор не всегда логичен, что нельзя построить свою жизнь по правилам из учебника, что нет алгоритмов, которые привели бы человечество к идеальному обществу, он становится вещью, не побоюсь этого слова, выдающейся. Создавая по сути своей комментарий к известному афоризму Витгенштейна «О чем невозможно говорить, о том следует молчать» и трактуя его в том разрезе, что именно та часть мира, которая умалчивается, и является действительно важной (пусть – по крайней мере комиксовский – Христос и говорит, что помещает «Логико-философский трактат» в «первую десятку» переоцененных книг), авторы не проговаривают всех этих истин (и истины ли это, если их нельзя доказать логически?), они их показывают. Жизнь Бертрана Рассела, история его взлетов и падений, бесконечные парадоксы, бурная история первой половины двадцатого века, галерея чудаковатых ученых являются всего лишь иллюстративным материалом, позволяющим очертить по крайней мере границы невыразимого и заставляющим задуматься о нем читателя. И именно это позволяет «Логикомиксу» быть одним из выдающихся произведений современной литературы.
P.S. Помимо прочего из «Логикомикса» можно узнать, что слово «манга» означает не только японские комиксы, это еще и термин из греческого сленга, означающий самодовольного, развязного парня или мужчину, уверенного в своей неотразимости. Именно так зовут пса Апостолоса, который в финале весьма своевременно погонится за совой, птицей символизирующей мудрость, что не только забавно, но и заставляет задуматься.
Есть в рассказах антологии Глеба Гусакова и Сергея Чекмаева две общие черты.
Во-первых, примерно общие декорации. Главное допущение, что Советский Союз не распался и вполне себе существует в далеком будущем, равно как и, например, фашистская Германия. То есть политические реалии середины двадцатого века без всяких реверансов перемещены в середину века двадцать второго. Только теперь великие страны выясняют отношения не на Земле, а в космосе. И противостояние разворачивается и на Марсе, и на...
Во-первых, примерно общие декорации. Главное допущение, что Советский Союз не распался и вполне себе существует в далеком будущем, равно как и, например, фашистская Германия. То есть политические реалии середины двадцатого века без всяких реверансов перемещены в середину века двадцать второго. Только теперь великие страны выясняют отношения не на Земле, а в космосе. И противостояние разворачивается и на Марсе, и на Венере, и в поясе астероидов, а иногда и за пределами Солнечной система. Я написал «примерно общие», так как, пусть в начале и кажется, что перед нами некий продуманный единый сеттинг, то по мере чтения становится ясно, что рассказы противоречат друг другу не только в мелочах, но и по-крупному. Так – только в «2142: Битве за Марс» Константина Ситникова указывается, что доблестные советские граждане свято уверены, что Сталин до сих пор жив, хотя прошло уже без малого двести пятьдесят лет с его рождения. Или – действие «Виски-Фокстрот и Чиан-Ши» Сергея Игнатьева разворачивается на планете явно другой звездной системы, а в «Имени для эсминца» Евгения Гаркушева упоминается, что земляне пока не в состоянии улететь дальше Плутона.
Во-вторых, то ли сознательно, то ли случайно, но в каждом из рассказов тем или иным образом поднимается проблема подвига и героя. У одних персонажей стать героями не получается, как бы они не старались («Мой человек из СССР» Майка Гелприна и Натальи Анисковой, «Черные звезды, золотое небо» Юрия Бурносова), у других – все выходит на раз-два-три («В Америке секса нет» Татьяны Кигим, «Ведро с болтами» Михаила Лапикова), третьи становятся таковыми в силу трагического стечения обстоятельств («В гостях у сказки» Альберта Гумерова, «Имя для эсминца» Евгения Гаркушева).
Некоторые читатели решили, что «Парабеллум» - это сборник реваншистской фантастики и полнейшая конъектура. Мне кажется, что так прямолинейно воспринимать эту книжку, мягко скажем, странно. Может быть я не туда смотрел, но, прежде всего, я увидел откровенную постмодернистскую игру. Начнем с подзаголовка «СССР, XXII век: война в космосе». Сразу же возникают ассоциации с книжкой, реваншизма в которой днем с огнем не сыщешь. Тем более что во многих рассказах авторы грустят скорее не по стране, которую мы потеряли, а стремятся показать, какие ужасы в ней были возможны. И уж назвать конъектурным откровенно стебовый рассказ Татьяны Кигим «В Америке секса нет» язык не поворачивается. Кстати, Кигим играет в этом рассказе на гране фола: в стилистике какого-нибудь «Билла – Героя Галактики» Гарри Гаррисона она высмеивает не только все штампы советской пропаганды, но и раздает на орехи американскому стилю жизни. Как и полагается в таких случаях, авторы играют стилями и штампами рассматриваемой эпохи. Тут вам будет и шпионский боевик («Круиз «Дженнифер Энистон» Игоря Вереснева), и стилизация под Хемингуэя («Черные звезды, золотое небо» Юрия Бурносова), и производственная проза («Ведро с болтами» Михаила Лапикова). Все перечислять не имеет смысла.
Не могу сказать, что все рассказы понравились. Во время чтения вообще казалось, что тексты выполнены на одинаковом уровне. Но если обращать внимание на послевкусие, то лично у меня таковое осталось от тягучего рассказа Сергея Игнатьева «Виски-Фокстрот и Чиан-Ши» и неожиданного переосмысления реалий «Вархаммера» в «Следе капеллана» Юрия Погуляй.
На первый взгляд все прекрасно. Далекое будущее, клан из тысячи клонов, которые кажутся для обитателей бесчисленных молодых цивилизаций практически богами, при этом клоны-то уже прожили практически шесть миллионов лет, досветовые скорости, сложные интриги, миры-кольца, таинственные Предтечи, множество странных существ от роботов до постлюдей и так далее. Кажется, что перед нами образцовая космоопера. И да – роман получился увлекательный, быстро читается, действительно интересно, чем там дело...
Почему-то подумалось, что из этого романа получилось бы хорошее аниме серий так на одиннадцать. Много красивых персонажей, футуристические декорации, да и финал вполне в анимешном духе вышел бы. Только героев надо будет лучше проработать, но в романе есть все, отчего можно оттолкнуться и получить хороший результат.
Единственное, что действительно поразило – это сцена пытки. Но подробности рассказывать не хочется, ибо спойлеры.
Тем не менее, не жалею, что прочитал. Это, по крайней мере, было занимательно.
Не знаете, что почитать?