Тэги
Афанасий Мамедов в соавторстве с Александрой Вансович
С пятнадцати лет крепко усвоив, что обмануть можно кого угодно, кроме самого себя, он, в отличие от многих из нас, сумел перевести практически все свои минусы в плюсы, создав тем самым неповторимый вуди-алленовский стиль. Некоторые критики полагают, что Аллен в значительной степени позаимствовал его у своего предшественника, писателя-сатирика и кинодраматурга С. Дж. Перельмана, но это вряд ли: стиль — величина метафизическая, заимствованию не подлежит. Благодаря этому самому вуди-алленовскому стилю, дистанция между его фильмами, прозой и искрометными образцами стендапа порой стирается до минимума. Да, он начинал с «юмористических импровизаций» в ночных клубах и на телевидении. Но это ничуть не мешает ему теперь получать «Оскар» за «Оскаром» и регулярно снабжать читателей новой порцией своих «интеллектуальных изысков». И в литературе, и в кино он верен себе — все тот же герой из Бронкса/Бруклина, те же черные очки на носу и ровно та же «осень в Нью-Йорке» за очками.
Его книги напоминают нам его фильмы, а фильмы — книги: смешно и грустно, смело и одновременно пронзительно до обвала всего, что составляло твое вчерашнее «я». Сам маэстро как-то признался в сердцах: «Если бы я вдруг не мог делать кино, я бы не слишком огорчился, но без письменного стола не протяну и недели». Книга «Без перьев» — пожалуй, самая читаемая вещь Вуди Аллена. Вышла она много лет назад, в 1975 году, и после публикации провела четыре месяца в списке бестселлеров «New York Times». Сборник включает в себя рассказы, этюды-размышления, выдержки из дневниковых записей и записных книг, эссе, эпистолии и даже короткие пьесы — «Смерть» и «Бог».
Как и две другие пользующиеся невероятным успехом книги Вуди Аллена — «Сводя счеты» и «Побочные эффекты» — сборник «Без перьев» был составлен из его публикаций в журнале «Нью-Йоркер». Именно с литературной деятельности (как автор сценариев, рассказов и журнальных публикаций) Вуди Аллен начинал свой «путь в искусстве».
Название книги обыгрывает знаменитое стихотворение Эмили Дикинсон «Надежда»:
«Надежда — птичка с перьями,
что селится в душе».
Стихотворение Дикинсон с иронией упоминается в одной из коротких историй сборника: «Как же ошибается Эмили Дикинсон! У надежды перьев не бывает. А вот мой племянник оперился — и теперь я вынужден везти его в Цюрих к психиатру».
Зеркально отраженный вуди-алленовский юмор обезоруживает с первых страниц, и очень скоро ты ловишь себя на том, что сквозь его очки начинаешь совсем по-иному смотреть на главные вещи. На жизнь: «Мельник уверяет, что душа бессмертна, но если душа продолжает жить без тела, то как быть с моим новым костюмом — ведь он ей будет велик? Ну да ладно…» («Из записных книжек». В.А.); на смерть: «Между прочим, страх смерти связан, прежде всего, с тем, что за нею может не оказаться загробной жизни, — это особенно должно удручать тех, кто всю жизнь регулярно брился. Вместе с тем правы и те, кто опасается, что загробная жизнь все-таки существует, — ведь решительно никому неизвестно, стоит ли откладывать на нее деньги» («Ранние эссе». В.А.); на любовь: «Что лучше — любить или быть любимым? Ни то не другое, если холестерин у вас больше шестисот» («Ранние эссе». В.А.); на Бога: «Как сказал поэт: "Создание дерева под силу только Богу". Еще бы: поди приделай ему кору» («Ранние эссе». В.А.); и даже на своих ближайших родственников: «Будем говорить начистоту: брат всегда был гораздо ярче меня — остроумнее, способнее, культурнее. Почему он до сих пор работает в "Макдональдсе", остается для меня загадкой» («Из записных книжек». В.А.).
Аллен смеется над всем и над всеми — Йейтс, Ибсен, Ван Гог, Шекспир. Разумеется, не вычеркивает он из этого длинного списка и себя, мол, и сам я такой же безнадежный невротик, как и ты, мой читатель (думается, это и делает Аллена просто-таки незаменимым «семейным лекарем» не только в еврейских анклавах Нью-Йорка, как говорится, «возьмемся за руки, друзья»). Правда, есть люди, и таких в наших гипербореях немало, кому юмор Вуди Аллена кажется чрезмерно специфическим или даже плоским, возможно даже, они готовы согласиться с его отцом, говаривавшим: «Из тебя такой же писатель, как из меня китайский император». Что ж, у каждого свои классики, императоры и мудрые отцы.
Кстати, по поводу классиков: именно этой теме посвящен один из лучших рассказов сборника — «Шлюха духа». Тут Вуди Аллен вволю посмеялся над тем, что составляет чуть ли не основу жизни человека эпохи модерна и постмодерна: личная и коллективная охота за мыслями и чувствами — заемными, разумеется. Без этого нынче и мы — не мы, и классики — не классики.
«Детективный» рассказ, написанный более сорока лет назад, не теряет актуальности и по сегодняшний день. К частному детективу Кайзеру Любошицу (в оригинале фамилия звучит несколько иначе) заваливается некий тип по имени Уорд Бабкок и сообщает сыщику, что его шантажируют. Поначалу Бабкок очень напоминает мистера Уилсона из конандойловского «Союза рыжих», только вот, в отличие от мистера Уилсона, не носит масонских запонок. К тому же, он тяжело женат и страшно боится, что жена его обо всем узнает. Бабкок — простой работяга, занимается техобслуживанием пистонов: «забавная штука, безобидный розыгрыш. Незаметно кидаешь кому-нибудь под ноги и — бабах, взрыв» («Шлюха духа». В.А.) Топ-менеджеры часто их покупают. Очень хорошо на Уолл-стрит берут. Одна только беда: по натуре своей Бабкок интеллектуал. А если ты интеллектуал или, того хуже, интеллигент какой-нибудь, то, ясное дело, тут и до порочных связей совсем недалеко. Вот и Бабкок пристрастился регулярно заказывать себе женщин — исключительно с целью интеллектуального общения. Как только подступает, звонит он к бордельмахерше Флосси, которая по совместительству еще и доктор искусствоведения, и та присылает Бабкоку собеседницу. Вот на целые полгода связался с одной малышкой, студенткой из Вассара, готовой побеседовать на любую тему: хочешь — Пруст, хочешь — Йейтс. Хотел было завязать, но что поделаешь, если тебе нужны женщины, которые пробуждают тебя духовно, и ты готов за это платить?
Поначалу детектив Кайзер, который напоминает нам и Холмса, и чандлеровского Филипа Марлоу, не хотел браться за это гиблое дело, но потом все ж таки загорелся. Заказал себе девчонку, с которой можно поговорить о Мелвилле.
« — "Моби Дик" или что-нибудь покороче?
— Есть разница?
— В цене, только в цене. За символизм надбавка.
— И во что это встанет?
— Пятьдесят. За "Моби Дика", думаю, сотня. А как ты относишься к сравнительному анализу? Мелвилл и Готорн, а? Как раз за сотенку сговоримся» («Без перьев». В.А.).
Умный, тонкий и на редкость обидный для поклонников издательства «Пингвин» и знаменитой серии «БВЛ» рассказ. Тут уж ничего не попишешь: либо бордель «У Флосси», либо проверенная добрая подружка с дипломом по физкультуре, блондинка Глория.
Да, детективами увлекаются не только британские писатели, по совместительству разведчики (Флеминг, Грин, Ле Карре), но и американские писатели-юмористы, по совместительству кларнетисты, предпочитающие джазовый сейшн вручению «Оскара» (как известно, Вуди Аллен ни разу не пришел на вручение оскаровской премии: по понедельникам он играет в джаз банде, не переносить же вручение Оскара на вторник или, не дай Бог, на субботу). Еще раз детективная тема появляется в сборнике в цикле небольших рассказов, героем которых является инспектор Форд. Называется он «И тут появился инспектор Форд… (Проверьте свою смекалку)». Тут и проверять нечего, инспектор Форд — опытный профессионал, ему наплевать на Беккета с Ионеско, любое дело в пять минут раскроет. Например, скандальное — убийство мистера Джипа. Его убили в кабинете ударом крокетного молотка, когда он пел своим рыбкам-гуппи «Вернись в Сорренто». Все говорило о том, что между нападавшим и жертвой завязалась яростная борьба, в ходе которой Клиффорд Джип успел-таки обмакнуть палец в чернильницу и оставить записку: «Осенняя распродажа! Невероятные цены! Зайдите и убедитесь!» В ходе беспрецедентного дедуктивного анализа и с помощью всего одной улики — клочка мыльной пены, который инспектор Форд сумел незаметно спрятать в бумажник, — он сделал вывод, что Клиффорда Джипа убил вовсе не деловой партнер, с которым тот спорил, а слуга Айвз. Как инспектор Форд догадался об этом? Все очень просто, можно даже сказать, элементарно: «Планировка дома не позволяла Айвзу незаметно подкрасться сзади. Он был вынужден подкрадываться спереди, а в этом случае мистер Джип перестал бы петь "Вернись в Сорренто" и врезал молотком Айвзу по голове — как было заведено у них с давних пор» («И тут появился инспектор Форд…» В.А.).
Конечно, здесь Аллен смеется не только над «мастерами» детектива и над самим жанром, но еще и над нами, отвыкшими думать вне предлагаемых лекал и конструктов.
Юмор Аллена — высокопрочный сплав из британского и еврейского. Возможно, в силу этого, уже почти неразличимого обстоятельства, начинаешь невольно сравнивать его с другими художниками. Первое, что приходит на ум, — наши обэриуты, на которых, как известно, сильно повлияли британская поэзия нонсенса и парадоксальный юмор Оскара Уайльда. Вспоминаются, конечно же, и Ильф с Петровым, и Зощенко с Довлатовым. Да что там, порою складывается такое чувство, будто детство Вуди Аллен провел в советских коммуналках, где-нибудь на улице Жуковского в Одессе. Он даже знает, что такое ДОСААФ!
Чего уж говорить о русском балете, без которого и Манхэттен не Манхэттен, и Бруклин не Бруклин. Впрочем, учитывая невероятную раскрученность брэнда «русский балет» во всем мире, Аллен, конечно же, не может не взглянуть на него с иронией и сарказмом: «Зигмунд опечален. Ему кажется, что жизнь не вытанцовывается. Он приходит на берег озера и в течение сорока минут смотрит на свое отражение, сожалея, что не захватил бритвы и помазка. Вдруг раздается хлопанье крыльев, и стая диких лебедей, сделав мертвую петлю на фоне луны, опускается на воду. Принц с изумлением видит, что предводительница лебединой стаи — наполовину птица, наполовину девушка; к сожалению, граница проходит вдоль. Зигмунд влюбляется в нее и старается не отпускать шуток про цыпочек» («Спутник меломана». В.А.).
Целая серия скетчей «Спутник меломана» в книге «Без перьев» последовательно развенчивает привычные стереотипы относительно самых популярных образцов русского балета — тут и «Лебединое озеро» со «Спящей красавицей» П. Чайковского, и «Петрушка» с «Весной священной» И. Стравинского…
Вообще «русский след», отсылки к русской музыке и особенно к русской классической литературе, в любви к которой сам Аллен неоднократно признавался, постоянно прослеживаются в его прозаических и кинематографических работах. И это не только аллюзии на произведения Достоевского, Толстого, Чехова: не секрет, что порою Аллен заимствует у русских классиков целые сюжеты и смело обыгрывает их, как, например, в фильмах «Ханна и ее сестры» и «Матч-поинт».
Но вернемся к книге «Без перьев». Удивительно, каким цельным кажется этот сборник, собранный из произведений разных лет, разных жанров и переведенный разными переводчиками — Александром Ливергантом, Олегом Дорманом, Александром Смолянским, Ниной Цыркун, Сергеем Слободянюком. Думается, в том и их немалая заслуга. Ведь это только кажется, что проза Вуди Аллена написана простым и понятным языком, на самом деле, в его текстах просто нет ничего лишнего (ну, конечно, если не считать лишним исключительное свободолюбие автора, которое он пронес через всю жизнь и все свои произведения). «Вайнштейн лежал в кровати, с тоской уставившись в потолок. За окном волны горячего воздуха поднимались над асфальтом. Транспорт в этот час грохотал оглушающе, и вдобавок ко всем кровать стояла на самом солнцепеке. Посмотрите на меня, думал он. Мне пятьдесят. Полвека. Через год будет пятьдесят один. Потом пятьдесят два. Несложно посчитать, сколько будет через пять. Осталось совсем чуть-чуть, а столько нужно успеть!» («Еще не кадиш по Вайнштейну «. В.А.).
Тексты, вошедшие в сборник «Без перьев», Вуди Аллен писал, еще сидя за письменным столом: в те времена он уже был «внутри телевизора», но пока что еще не «внутри кинематографа» (Или скорее — в полушаге от него). Но, когда читаешь рассказ «Еще не кадиш по Вайнштейну», или мемуары из первых рук Дылды Фло (Фло Гиннес) под названием «Золотые времена», или письма Винсента Ван Гога к брату Тео, собранные в главу «Если бы импрессионисты были дантистами», буквально видишь, как он проговаривает каждое слово со своими героями, как перевоплощается в бесчисленных Йобсонов, Фордов, Даббсов, Шизербоймов, которых сам же и выдумал, как пьет кофе с Мельником на Манхэттене…
Пройдет совсем немного времени, и на экраны выйдет его «Энни Холл» с очаровательной Дайан Китон в главной роли. Этот фильм принесет Аллену целый ряд наград, в том числе четыре премии «Оскар». Потом появится «Манхеттен», по мнению ряда критиков, лучший фильм режиссера, потом — Миа Фэрроу в «Эротической комедии в летнюю ночь», а потом фильмы «Зелиг», «Ханна и ее сестры», и многие другие, но, что бы и где бы он ни снимал, всегда остается ощущение, что его старый письменный стол и добрая кляча — печатная машинка где-то совсем неподалеку.
Вот только те времена, когда неоперившийся Аллен жил надеждами, вернуть никому уже не под силу. Ну, разве что этой книге, позволяющей окунуться в атмосферу Америки 60−70-х годов, когда имена королей скетчей знали не только президенты страны, но даже редактора интеллектуальных журналов, и ответить себе на вопрос: почему кругом столько неидеальных людей, а Вуди Аллен — один?
Цитаты
Друг с другом начнут воевать два народа,
Но только один победит в той войне
(Специалисты полагают, что имеется в виду русско-японская война 1905 года, — ошеломляющая дальновидность прогноза, если учесть, что он сделан в 1540 году)».
Зигмунд опечален. Ему кажется, что жизнь не вытанцовывается».
Принц с изумлением видит, что предводительница лебединой стаи — наполовину птица, наполовину девушка; к сожалению, граница проходит вдоль».
По мнению археологов, свитки были созданы в четвертом тысячелетии до нашей эры сразу после массового истребления иудеев доброжелателями».
Первое дело для частного сыщика: научись доверять интуиции».
Кроме принятия пищи, можно также отказываться от: улыбок, преферанса и исполнения роли Деда Мороза на школьном утреннике».
Не старость является самым верным признаком зрелости, а умение не растеряться, проснувшись на оживленной улице в центре города в одних трусах».
Дорис. Ну иди.
Диабетий. Иду.
Хор. Так отправляется в путь Фидипид. Важные вести несет для царя он Эдипа.
Диабетий. Царя Эдипа?
Хор. Да.
Диабетий. Я слышал он сейчас живет с мамой».
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
