Тэги
Авторская рубрика Афанасия Мамедова
Беседа о творчестве Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и особенностях перевода его романов на русский язык с переводчиком, прозаиком и художником Михаилом Вассерманом.
Афанасий Мамедов Не только читатели любят расставлять писателей и их произведения по ранжиру, этим порою не без удольствия занимаются и сами писатели. Хемингуэй, к примеру, легко ставил себя рядом с классиками мировой литературы: Толстым, Достоевским, Мопассаном… Никого и ничего не боялся. А вот Фрэнсис Скотт Фицджеральд, в отличие от него, отводил себе, как писателю, «первое место во втором ряду». Подобная самоценка хороша, с какой стороны на нее не взгляни: тут тебе и скромность, и трезвый взгляд на текущую литературу. К тому же, никто ведь не отменял возможности в будущем шагнуть из условно второго ряда в условно первый, а там неважно, кому дышать в затылок — Фолкнеру или Хемингуэю… Вероятно, поэтому подобная самооценка и по сей день остается в ходу у многих труженников пера. К примеру, таковым, «писателем первым во втором ряду» считал себя Сомерсет Моэм, и, по мнению многих, был прав. А вот оказался ли прав Фицджеральд или же, на ваш взгляд, тут все не столь однозначно?
Михаил Вассерман Не могу не согласиться с Фицджеральдом. Он — писатель второго ряда. Он решил, что для первого ряда нужны бронза, жесткость, уверенность в каждом слове. Фицджеральд же проголосовал в пользу мягкости, и рассказчика выбрал молодого, незрелого, стеснительного.
АМ Вы сейчас о «Великом Гэтсби»?
МВ Да, я сейчас о Нике Каррауэе. В этом образе рассказчика уже содержится намерение Фицджеральда быть во втором ряду. Была бы у него техника А. П. Чехова, он мог бы звучать застенчиво, а писать твердо, как стальная рука в замшевой перчатке, но такой техники нет ни у кого. Фицджеральд предпочел писать хрупким стилем о непрочных героях с надломом.
Вот, например, в России XIX века считалось неприличным писать музыку профессионально. Поэтому значительные авторы романсов того времени — Гурилев, Алябьев, Варламов — непременно помещали на обложке нот: Amateur Алябьев и т. п. Нечто в этом роде происходит и с Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом. Его лицо на фотографиях слишком прекрасно и чувствительно для прикосновений. Мне кажется, он бережет себя, скрывая душу в тенистом втором ряду.
АМ С вами тоже такое случалось: вы перечитываете романы «Великий Гэтсби» или же «Ночь нежна», и вам кажется, что проза Фицджеральда — немного старомодная, полнозвучная, текучая, как еще не нанесенная на карту река, берега которой отодвинуты от картографа темнотою и страхом ночи. Во многом она выше громкой, модернистской прозы Хемингуэя, Фолкнера, Томаса Вулфа, но что-то совсем иное мешает этой прозе встать вровень с произведениями вышеназванных авторов. Что именно? Иного свойства трагичность, серьезность, приверженность идеалам, заблуждения не того масштаба?
МВ Фолкнер и Хемингуэй пишут для симфонического оркестра, а Фицджеральд — камерную музыку или джаз. Джаз не принято считать равным по значению симфонической музыке. А жаль.
Хемингуэй проще. Он нетерпелив. До высот Фитцджеральда он поднимается редко, и рядом с ним выглядит, как крестьянин рядом с барчуком. Кроме того, я не любитель классифицировать писателей — кто первого ряда, кто второго, хоть такой взгляд и возможен, даже справедлив.
АМ Не кажется ли вам, что «потеряться» можно где угодно и в чем угодно: в виски, джазе, рейтингах гламурных журналов. Для этого совсем не обязательны страшные последствия двух мировых войн, скорее необходимо своевременное появление на горизонте таких знаковых фигур, как Гертруда Стайн и Эрнест Хемингуэй. Я вот к чему веду: Фицджеральда ведь довольно часто причисляют к писателям «потерянного поколения». Насколько это верно? Как вы понимаете, дело не только в том, что он не был на фронте, не участвовал в боях.
МВ Мне кажется, Фицджеральд не относится к «потерянному поколению». Несмотря на все свои хулиганские выходки, на сопровождавший его цирк, хождение на руках по фойе отеля, езду на крыше такси, он не порвал с приличным обществом и остался пай-мальчиком. Ему уютнее и спокойнее притаиться за образом приличного человека в костюме и галстуке (а не, прошу заметить, грубошерстном свитере). Он пишет смелее Хемингуэя, и нет у него желания прорывать ткань литературы, как любила это делать упомянутая вами Гертруда Стайн.
Кроме того, у Хемингуэя мужчины всегда жертвы женщин. Только зазеваешься, тут она тебя и прихлопнет, как в программном рассказе «Недолгая счастливая жизнь Френсиса Маккомбера»…
АМ Это один из лучших его рассказов «The Short Happy Life of Francis Macomber», в русском варианте — «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера»…
МВ Пусть, я не против. А для Фицджеральда, продолжу, дело это обстоит, скорее, наоборот. Женщины у него слабы, гибки, они склоняются перед ветром мужской воли и служат им забавой. Таким взглядом на жизнь объясняется желание Хемингуэя видеть в Фицджеральде жертву Зельды. Последнее словосочетание интересно звучит. Произнесите вслух: жертва Зельды!
АМ Да уж… В русской литературе тема писателя и его жены всегда актуальна, тут даже примеров приводить нет особой нужды, но она ведь не менее важна и на других литературных широтах. В продолжение разговора скажите, а как вам кажется, была ли Зельда проклятием для Фицджеральда или же все-таки его музой?
МВ Похоже, она была для него и тем, и другим. На фотографии они похожи друг на друга, как близнецы. К тому же этот вопрос было бы куда приятнее задавать, если бы у него был выбор. Утята, вылупившись из яйца, запечатлевают первое, что увидят, и следуют за ним, будь то мать-утка или человек. Что-то в таком роде случилось со Скоттом Фицджеральдом и Зельдой, и после этого у него не было выбора — Зельда стала и проклятием для Фицджеральда, и, в то же время, его музой, его раем.
АМ Зельда ведь ревновала его к литературе, даже сама начала писать статьи и короткие рассказы. Но главное ее творенье, конечно же, роман «Спаси меня, вальс» («Save Me the Waltz»), в котором она раскрывает многие тайны их личной жизни. Кстати, а что говорили критики о прозе Зельды? И правда ли, что некоторые приемы из ее автобиографического романа Скотт Фицджеральд использовал в своей книге «Ночь нежна»?
МВ «Save Me the Waltz» переведено неверно. На русский название переводится как «Сохрани для меня вальс».
АМ У нас ее можно прочесть под этим названием. Помните, в советском кинопрокате даже принято было менять названия зарубежных фильмов?
МВ Да, британская кинокомедия «Let George do it» вышла в прокат под лихим названием «Джордж из Динки-джаза». Так что возможно, хоть и маловероятно, что название Зельдиного романа было искажено преднамеренно.
Критики разодрали эту ее книгу в клочья. Я подозревал, что они не могли позволить женщине стать значительным писателем, но, почитав ее роман, я увидел, что монотонность предложений, длинных и тяжелых, как вагоны, груженные прилагательными и деепричастными оборотами, делает Зельдин «Вальс» не танцуемым. У нее нет слуха. У Ильфа сказано: «…критиков хорошо бы вешать на цветущих акациях. Это было бы поэтично и чуточку бессердечно». Я, в принципе, согласен с ним, но в случае с Зельдиным автобиографическим опусом они, я боюсь, были правы. Дочитать мне не удалось.
АМ А это правда, что Зельда подсказывала Скотту темы и требовала от него переделок, что буквально приводило в ярость Хемингуэя?
МВ Не знаю, как было у супругов Фицджеральд. По правде сказать, я провел с ними ничтожное количество времени, можно сказать, — ноль. Тесное сотрудничество бывает у художников с женами, если их связывает духовная близость. Иногда оно плодотворно, иногда нет. А у Хемингуэя были больно строгие взгляды на то, как надо жить, и любые отклонения от его устава приводили «папу» в ярость.
АМ Хемингуэй в своем «Празднике…» так высказывался о способности Фицджеральда переделывать свои рассказы для гламурных журналов: «В «Клозери де Лила» он сказал мне, что пишет для «Пост» хорошие рассказы — и они в самом деле были хорошими — а перед сдачей переделывает их, точно зная, как их перекроить, чтобы они стали хорошим журнальным товаром. Я вознегодовал и сказал, что это проституция. Проституция, согласился он, но он должен так делать, потому что журналы платят деньги, которые нужны ему, чтобы писать порядочные книги». Как вам такая практика создания рассказов на продажу, чтобы обеспечить себе возможность написать роман? Чью сторону вы здесь возьмете?
МВ Не вижу ничего плохого в том, чтобы писать на продажу при условии, что хороший экземпляр, если таковой был, где-то сохраняется. Неприятно, наверное, взять свой текст, которым доволен, и перекроить его на модную дребедень, но мне, например, приходится иногда ради заработка переводить весьма неприятные страницы. Иногда я себя спрашиваю, где проходит граница — например, стал ли бы я переводить речь Гитлера? У переводчика странная профессия.
АМ Да… А стали бы вы, например, играть Гитлера в кино?
МВ Стал бы. Роль Гитлера в телефильме «Бункер» — одна из лучших ролей Энтони Хопкинса. Смотрел несколько раз.
Когда я был еще мальчиком в Риге, я слушал по «Би-Би-Си» интервью с актером, игравшим Джеймса Бонда. У него спросили, как он, шекспировский актер, может играть в подобном фильме. Он ответил: «За каждый фильм мне платят миллион долларов». Тогда это были большие деньги.
Тогда в Латвии, в СССР бытовало стыдливое отношение к сексу и к деньгам. Нельзя было, например, упомянуть вслух противозачаточные средства. Деньги давали обязательно в конверте. Иначе в этом было что-то нечистое. На западе к таким вещам относятся мягче. Тут нет стыдливого отношения к деньгам.
Брайен Деннехи сказал как-то, что для того, чтобы позволить себе сыграть в театральном спектакле, он должен сначала ради заработка сняться в двух кинофильмах.
АМ Замечательный актер!.. Уж он-то точно знал, где проходит грань между ремеслом и искусством.
МВ И где обязательно следует выложиться.
АМ Знаете, когда думаешь об американских авторах той поры, диву даешься, какого масштаба это писатели и сколько их было: Уильям Фолкнер, Эрнест Хемингуэй, Томас Вулф, Скотт Фицджеральд, Генри Миллер, Эзра Паунд, Джон Стейнбек, Пол Боулз, Дос Пассос… Но только недавно мы узнали, какую роль в появлении некоторых из этих писателей сыграл Шервуд Андерсон, однажды застенчиво поинтересовавшийся у Хемингуэя, не слишком ли провинциальна его проза. И Хемингуэй, и Фолкнер, последний в особенности, не скрывали того, сколько почерпнули у мастера, и Фицджеральд тоже в долгу перед ним не остался, высказывался об Андерсоне и его влиянии на свое творчество: «Гений Андерсона порождает собственный мир с такой силой убеждения, что способен целиком вытеснить у восприимчивого читателя прежнюю картину мира». Скажите, что именно вынесло это поколение писателей из прозы своего старшего товарища?
МВ Замечу, что такая же плеяда замечательных писателей вышла из Одессы в начале ХХ века. Я прочитал Шервуда Андерсона совсем недавно, и впечатление мое, вероятно, далеко от того, какое он производил на своих современников и на следующее поколение американских писателей. Мне его проза кажется убогой, безвкусной, полной необоснованных повторов, небрежно сработанной, написанной с полным пренебрежением к языку. Чем мог он помочь таким большим писателям?
АМ Может быть, он впервые открыто заговорил о таких вещах, как секс и деньги?
МВ Когда я впервые стал жить в Нью-Йорке в семидесятые годы прошлого века, сексуальная революция была на пике. Все разводились. Казалось, институт брака доживает последние дни. Почтенные отцы семейств обменивались женами. Супружескую верность скрывали, как нечто отсталое и чуть ли не неприличное. В «Студии 54» и других дискотеках посетители подчеркнуто не обращали внимания на табличку перед туалетом. Танцоры обоего пола пользовались туалетами обоих полов. Скрытая в одной из кабин пара могла громко заниматься любовью. Все пили, курили запрещенную еще тогда марихуану и нюхали кокаин. На Бродвее, между 73-й и 74-й улицами работал частный клуб «Приют Платона», открытый, на самом деле, для кого угодно, где ходили голышом и занимались сексом с незнакомыми.
АМ Ну, прямо Стэнли Кубрик «С широко закрытыми глазами»…
МВ Вот-вот… Был даже специальный зал для оргий. Дорогу к такой откровенной открытости проложила культура шестидесятых годов, хиппи с их лозунгом «Занимайтесь любовью, а не войной» и культом наркотиков. А кто открыл дорогу хиппи? Битники в свитерах грубой вязки. Ребята, где вы взяли свои свитера? С известного портрета Хемингуэя?
АМ Ах, вот такой вам видится преемственность…
МВ Писатели в Америке открывали для общества двери одну за другой, и, пожалуй, первым из них был неумелый, задыхающийся от своих открытий, не научившийся писать и все равно пишущий взахлеб Шервуд Андерсон. Он писал, что надо быть честным по отношению к своим чувствам, что обывательское существование вяло и бело, как неисписанная страница, что можно обо всем этом говорить вслух. Все это существовало и до него, но он, кажется, первый стал называть вещи своими именами, сказал обо всем вслух и стал агитировать за половую свободу. Хулиган пнул дверь, а она возьми и откройся. Вот уже тридцать лет все слушают скрип. Это закрываются двери за всеми, кто сгинул с двадцатых по шестидесятые годы.
АМ Говорят, начиная с девяностых в США крепчает консерватизм?..
МВ Когда я вспоминаю, как мы тут жили в семидесятые-восьмидесятые, мне в это трудно поверить. Сколько десятилетий еще займет дойти до пика консерватизма? Доживет ли мир до нового поворота назад, к нравственной свободе и экспериментам над образом жизни?
АМ Как отреагировал бы Фицджеральд, доживи он до «Праздника, который всегда с тобой» и прочти главу «Скотт Фицджеральд»?
МВ Думаю, ему было бы обидно. Он, кажется, был избалованным, сверхчувствительным. Теперь, благодаря Хемингуэю, мы еще и знаем, что коротконогим. Как бы смешно Хемингуэй ни описывал его ипохондрию и детское поведение, в конечном итоге эта глава — не что иное, как сплетни.
Знаете, что я вам скажу, Хемингуэй слишком тряс своей гипертрофированной мужественностью, слишком часто намекал, что уж он-то знает, как жить по-настоящему, напоминая мне этим Стиву Облонского.
АМ В одном из своих писем Скотт Фицджеральд так сравнивал кружение опадающих листьев: «Я вижу, как перед окнами карусель опавших листьев кружит вокруг мусорной урны. Это похоже на джаз по звуку». Вопрос к переводчику: а похож ли «Великий Гэтсби» на «джаз по звуку»?
МВ Виртуозные фразы изнывают сладкой, изысканной болью, то изящные, как барабанная дробь, то неловкие и больные, как патока вяло текущего саксофона.
Первая треть «Великого Гэтсби» написана лучше. Описания в нем утонченны, изысканны, остроумны. Дальше идут пики и ущелья — то сильнее, то слабее, но свобода и, главное, игривость, бывшие в экспозиции, уже не возвращаются. Эта проблема многих писателей, почти всех, наблюдается она даже в таком гениальном романе, как «Бесы» Достоевского. Игривая, ироничная, смешная экспозиция тянется там более ста страниц, а потом — «За работу, товарищи. Пора дело делать», т. е. излагать события романа. Рассказчику становится не до смеха. В центральной части романа «Великий Гэтсби» только изредка вновь вспыхнет восхитительное предложение, не служащее развитию сюжета, например:
«Служанка стала открывать верхние окна его дома, мгновенно показываясь в каждом, и, высунувшись из большого центрального эркера, задумчиво сплюнула в сад».
Или:
«Поднос коктейлей плыл на нас сквозь сумерки, а мы сели за стол с двумя девушками в желтом и тремя мужчинами, из которых каждый был представлен нам как м-р Бормотал».
АМ Знаете, в связи с работой я перечитывал «Великого Гэтсби» и, чтобы ускорить процесс, решил послушать аудиокнигу. Слушаю и понимаю, что читал я один перевод романа, явно не последний, а записан на аудио — другой, совсем на него не похожий. Вообще должен заметить, что Фицджеральда у нас переводили много, тот же русский «Великий Гэтсби» существует в семи вариантах, чей перевод, на ваш взгляд, наиболее убедителен?
МВ Я не знаком со всеми интересующими вас переводами, только проглядывал в свое время. Меньше всего ошибок и пагубного страха оригинальности, конечно, у Евгении Калашниковой, но есть они и у нее. Как и все другие, кого мне удалось прочитать, она часто объясняет, а не переводит. Притом в ее стиле сквозит монотонная, утомительная бодрость, вовсе не свойственная меланхоличному стилю оригинала.
АМ Должно быть, вы, как профессиональный переводчик, следите за тем, что происходит в этой области в России, какие тенденции преобладают?
МВ Вероятно, одна из самых заметных, самых преобладающих тенденций, это тот практически неоспоримый факт, что почти все переводы сделаны людьми, для которых язык первоисточника не является родным. Они не знают до конца, насколько далеко ушел в сторону, уклонился от принятых языковых норм автор, а без этого «шага в сторону», как вы понимаете, невозможно то, чем мы занимаемся. Поэтому наши переводчики берут, к примеру, Шервуда Андерсона с его чуть ли не преднамеренно скучным языком, где все словосочетания — самые предсказуемые, какие только могут быть, и «оживляют» его, делая речь «жизнеустойчивей», от чего некоторые его идиотские, по моему разумению, идеи начинают всячески переливаться и сверкать идиотизмом нового пошиба.
Это искажение, наверное, нигде так очевидно не явлено, как в переводах прозы Шервуда Андерсона. Но и другим писателям перепадает от щедрот наших переводчиков «свежей краски». В особенности, когда издателем поставлена задача: благодаря очередному переводу «омолодить» текст, сделать его ближе к сегодняшнему дню. Как-то я, помнится, соорудил целое послание одному очень умному, очень деятельному российскому редактору-писателю, в котором убеждал его, что ни один русский перевод «Моби Дика» не демонстрирует нам юмор Мелвилла…
АМ «Моби Дик» как гротескный роман — это что-то новенькое!.. Интересно, как отреагировал достопочтенный литератор на это рискованное заявление?
МВ Я получил от него сухой ответ: «Чтобы считать „Моби Дика“ юмористическим романом, нужно большое воображение». Я уважаю этого человека. Переводчики не оставили ему выхода. Он читал перевод, а тот глубоко серьезен.
Отчасти проблема в том, что переводчик попадает под гипноз сюжета и запрещает текстуре текста выбиваться из строя, как будто изюминки могут быть только в сладких булочках, а в других хлебобулочных изделиях они запрещены. Наличие вспышек детского веселья в «Моби Дике» не делает его юмористическим романом. В этом величайшем произведении американской литературы есть все — драма и юмор, трагедия и детские стишки — все, как в жизни, только лучше.
АМ В результате этой трагичной ситуации перед русскоязычным читателем ложится на стол иное произведение, не то, что написал автор?
МВ Да, и оно, может быть, даже не слабее оригинала, как в переводах, скажем, Хемингуэя, сделанных Кашкиным, или Уитмена — Чуковским, но и то, и другое, согласитесь, есть не что иное, как искажение. Но и это еще не все. Самым непозволительным, самым страшным является преднамеренное сглаживание текста, как в переводах «Великого Гэтсби».
АМ Простите, Михаил, а вы сейчас о чьем переводе говорите, Евгении Калашниковой?
МВ Я читал на Флибусте английский оригинал «Великого Гэтсби» с анонимным параллельным переводом. В нем не только пропущены показавшиеся переводчику лишними целые предложения, но и оставшиеся выглажены электрическим утюгом. Все там этакое приличненькое, царит полное благообразие, а ведь оригинал шаловлив. Все, что могло удивить или приятно шокировать, вытравлено, смягчено или отсутствует. Оригинал озорной и трагичный, но все озорство из него ушло, оказалось приведенным в мещанскую норму умеренности, «норму приличия». Бедняга-переводчик старался все объяснить, как будто готовил текст для недоумков, которым непременно все нужно разжевать. Поэтому он переводил дважды — сначала на русский, а потом — на русско-гладкий.
АМ Но в случае в «Великим Гэтсби» существующих вариантов перевода очень много…
МВ Что касается других переводов «Великого Гэтсби», много хорошего в переводе Ильина. Он единственный не побоялся перевести названия мысов как «Восточное Яйцо» и «Западное Яйцо». Перевод Алукард принесет вред имеющим несчастье его прочитать и поверить, что они ознакомились с книгой Фицджеральда. Работа Калашниковой уравновешена, но запугана. Царит страх странностей, над созданием которых трудился Фицджеральд.
АМ Писательские языковые эксперименты — неминуемый бич всех переводчиков…
МВ Интересно читать текст писателя, меняющего язык, выдумывающего нестандартные слова и выражения, такие, что никогда не применялись в данном конкретном смысле. Так писатель развивает язык. Процесс это рискованный. В случае удачи получается уникальный текст, по-новому передающий нюансы личности рассказчика и героя произведения. В случае неудачи получается неприемлемо топорная фраза. Этот риск необходим. Увы, почти все переводчики, в силу того, что язык оригинала для них не родной, не замечают, когда автор говорит «не так, как говорится», и переводят нетривиальные слова стандартными, общепринятыми фразами и выражениями. Происходит это часто, почти в каждом предложении. Чем лучше писатель, тем реже у него встретишь гладкие предложения, и, вследствие этого, тем чаще переводчик подвергает их сглаживанию. Писатель рискует. Переводчику тоже нужно позволить рисковать. Приведу пример из «Великого Гэтсби»:
«They had spent a year in France for no particular reason, and then drifted here and there unrestfully wherever people played polo and were rich together».
«Они без особой причины провели год во Франции, а потом неспокойно дрейфовали туда-сюда по местам, где можно играть в поло и быть богатыми вместе». Пер. Михаила Вассермана
Слова «unrestfully» не существует в английском языке. Есть штук пять слов, означающих то же самое, но Фитцджеральд не захотел ими воспользоваться, а придумал свое и этим придал предложению неповторимый, тоскливый нюанс. Переводчик это сгладил, и тем самым причинил вред литературе. Кроме того, в этом же предложении употреблено новое выражение — «быть богатыми вместе». Переводчик вывернулся и, опасаясь неловкости новизны, напихал в лаконичный конец предложения целую груду словесных подушек, заглушив их пухом последние остатки интересного.
АМ Тот же процесс вы наблюдаете и в переводах с русского на английский?
МВ Естественно. Идиосинкратичные предложения Достоевского звучат в переводе Констанс Гарнет так, как будто их написала пожилая выпускница института благородных девиц. Чтобы переводить художественную литературу, нужно любить пестрое и странное. Люди, не выносящие острые ощущения, не способные восхищаться неровностями и пятнышками, приносят ей невосполнимый вред. Часть вины принадлежит и редакторам. Поэтому я включил в свой договор с издательством «Текст» условие: мой перевод не редактируется и выходит неизменным.
АМ Знаете, я почти ежегодно хожу в Пушкинский музей, чтобы посмотреть этюд Боттичелли, в котором он преднамеренно не выдержал симметрии. Тем не менее, наверняка существуют исключения, есть и переводческие удачи. Да, не у всех наши переводчиков второй язык, как родной, но мы живем в эпоху глобализма, прозрачных границ…
МВ Вы правы, разумеется, исключения есть. Волохонская и Пивер на английский, Райт-Ковалева на русский, Пастернак… Не сочтите за нескромность, но мой перевод «Третьего полицейского» Флэнна О’Брайена, по мнению многих, удался. Когда книжка вышла, студенты звонили друг другу и зачитывали избранные места вслух. Значит, текст живой и заковыристый. Но я переводил двести страниц целый год. Как видно, на мои понятия о долге переводчика повлиял Вальтер Беньямин.
АМ Не в долгу ли мы перед Фицджеральдом за то, что долго считали его писателем не совсем серьезным?
МВ Меньшая серьезность — не недостаток. Вот Хемингуэй, пожалуй, чересчур любуется собой и от этого почти начисто лишен чувства юмора. Я не знаю ни одного великого произведения искусства, включая изобразительное, без искры смеха или хоть парадокса. Чем-то читателя надо удивить. Воду жизни нужно превратить в вино литературы. Искусства без чуда не бывает.
АМ Всю сознательную литературную жизнь Скотта Фицджеральда сопровождали скандалы. Когда читаешь «Великого Гэтсби», тебя не покидает такое чувство, что бомба, вложенная в этот роман, до сих пор тикает…
МВ Обычная композиция такова. Существует нормальная жизнь. Вдруг возникает угроза ее существованию. Читателю кажется, что все пропало, но главный герой спасает ситуацию. В «Великом Гэтсби» все наоборот. Есть надежда исправить несправедливость времени. Все будет чудесно. Но тут герой, споткнувшись о грязь и месть, богатея, гибнет, потеряв перед этим любовь.
Мы хотели как лучше, а получилось как всегда. Обидно. Вот бомба и тикает. Страшно. Жуть.
АМ Какую роль в судьбе Фицджеральда сыграла эта книга?
МВ Фицджеральд надеялся на финансовый успех романа, но, несмотря на экранизацию, денег он ему не принес, надежды не оправдались, и оказалось, что, хоть похвалы Хемингуэя и приятны, на хлеб их не намажешь.
Если почитать, что пишут нынешние читатели романа на российских чатах, повторяется мнение, что в книге нет симпатичных героев, и поэтому она оставляет впечатление марципановой жизни за стеклом витрины. Фицджеральд надеялся, что удастся написать прекрасную и декоративную книгу, оставаясь от ее событий на расстоянии вытянутой руки. Ему это удалось, но мало кто оценил. Массовому читателю нужно горячее дыхание страсти любимых героев. Мы с Фицджеральдом считаем, что это не важно, но мало кто с нами согласен. Любителей картин величайшего художника Вюийяра тоже не много.
АМ А сказалось ли на судьбе романа то обстоятельство, что он был опубликован за пределами Соединенных Штатов, ну, мол, не доплыл вовремя, не заработало в полную силу «сарафанное радио»?..
МВ Думаю, что вряд ли. И потом… Насколько мне известно, Фицджеральд закончил роман во Франции в начале 1925 года. А опубликован он был уже 10 апреля 1925 года в нью-йоркском издательстве «Charles Scribner's Sons», где выходили и Генри Джеймс, и Эрнест Хемингуэй.
АМ Простите, я мог ошибиться. Вы согласны с Хемингуэем, что «Великий Гэтсби» — лучшее, что написал Фицджеральд?
МВ Да.
АМ В чем вам видится своеобразие художественного метода Фицджеральда вообще, и как оно было явлено в романах «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна»? Другими словами, могли бы вы назвать самые примечательные свойства его прозы?
МВ Читатель — это большой ребенок, а автор — его мать или няня. С начала книги нам обещают, что «все будет хорошо», и мы отождествляемся с рассказчиком, человеком скромным и порядочным, хоть и немного безвольным. Мы успокаиваемся и с интересом увлекаемся красотами мира. Тут и чудеса дома Гэтсби, куда мы попадаем по соседству пространственному, и дом богачей Бьюкененов, где мы оказываемся по соседству временному. Все идет даже слишком хорошо. Везде нас ждут и любят. В доме Бьюкененов мы влюбляемся в загорелую и знаменитую девушку Джордан со стройными руками, балансирующую на подбородке невидимый предмет, в начале кульминации книги оказываем Гэтсби уникальную, неоценимую услугу, побеждая не только пространство, но и время. Нам удается гладко замкнуть Гэтсби с его прошлым. При этом ребенка в нас еще и развлекают перлами юмора, этого, пожалуй, самого милого из многочисленных талантов автора.
Правда, вокруг таятся ужасы. Том Бьюкенен постоянно навязывает всем свою волю, передвигая действующих лиц, как шашки на доске, а Гэтсби замечен в деловых связях с омерзительным евреем. Тут и приплюснутый нос, и пучки волос из ноздрей, и вульгарный акцент. Что может быть гаже и подлее?
АМ Мало того, он еще и на похороны не придет, отпишется «писулькой» и все.
МВ «Ко мне постучался презренный еврей». Если это не антисемитизм автора, то только потому, что он подается как объективное или общепринятое в этой среде описание реальности. Гэтсби ведет с евреем дела не только грязные, но и преступные. Исключительно для удобства автора в том же ресторане оказывается Том Бьюкенен. До этого все были разобщены, заряд накапливался, пружина заводилась все туже. Теперь все сведены вместе. Можно начинать разрядку заряда и раскручивание пружины. Полное счастье — Гэтсби с Дейзи, наш рассказчик с загорелой звездой гольфа Джордан. Но не тут-то было.
Пружина раскручивается, и у нас отнимают все игрушки. Даже милые и забавные предложения перестают появляться. Если рассказчик потерял дар юмора, значит, дело хуже, чем мы думали. Убийство Джея Гэтсби даже не описывается. Просто тон делается, как в полицейском протоколе с описанием преступления. Картина настолько обескураживающая, что наш рассказчик сам выбрасывает потерявшее привлекательность будущее и загорелую Джордан. Няня оказалась неправа.
АМ Как вам кажется, почему писатель, находившийся в расцвете своего таланта, скоро оказался, по существу, в полной изоляции, и с каждым годом пропасть, отделявшая его от современников, только росла?
МВ Ситуация, действительно, парадоксальная. «Великий Гэтсби» — одна из самых популярных книг в США. Занимает второе место в списке «100 лучших романов ХХ века» Современной Библиотечной Ассоциации. Журнал «Тайм» включил книгу в список 100 лучших англоязычных романов 1923—2005 гг. В США школы сами составляют себе учебные программы, и все же исследование 1989 года показало, что «Великий Гэтсби» был включен в учебную программу 54% опрошенных средних школ. В чем дело? Поскольку другие произведения Фицджеральда менее известны читателям, я бы поискал причину в самом романе «Великий Гэтсби», а также в обстоятельствах личной жизни автора. Возможно, читающая публика не простила автору отсутствия героев, которых можно полюбить. В основном своем произведении Фицджеральд позволил себе не вывести ни Наташи Ростовой, ни Андрея Болконского, ни Пьера Безухова. Ни даже Гарри Поттера. Некого любить… Такого не прощают. Добавьте к этому нервный, требовательный характер автора, его алкоголизм, ипохондрию, жену с шизофренией и бедность. В Голливуде тоже ничего не вытанцевалось. Если такова левая сторона уравнения, какова правая? Изоляция и смерть.
АМ Скажите, какие книги Фрэнсиса Скотта Фицджеральда вы бы посоветовали непременно прочесть завсегдатаям Лабиринта?
МВ Трудный вопрос. Чтобы ответить на него, мне потребовалось бы больше времени. Блестящий роман «Ночь нежна» или «Нежна ночь» — нежнее, тоньше, исполнен психологических нюансов, но не задевает базовых инстинктов и поэтому волнует меньше. Скажу только, что великая книга «Великий Гэтсби» возвышается над остальными романами и рассказами Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
АМ Благодарю вас за интервью.
МВ И я вас благодарю за предоставленную возможность поговорить о безусловном классике американской литературы.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
