Времена не выбирают. По крайней мере большинство из нас. Но есть немногие, те, кто может подглядывать за ушедшими эпохами, во снах видеть воспоминания свидетелей большой истории — той, что знает весь мир, и историй малых, ставших достоянием лишь узкого круга. Такой дар, разумеется, не приносит счастья. Человек изнашивается и от одной жизни, а от множества и подавно.

Множество жизней Элоизы Старчайлд

Нет в продаже

Героини романа Джона Айронмонгера — Катя Немцова, Марианна Мюзе, Галлея Гашек — обречены проживать не только свои собственные жизни, но и жизни своих предков по материнской линии. Женщин, которым довелось видеть Великую французскую революцию, Вторую мировую и Пражскую весну. Все они рождаются в год кометы. А, как известно, комета редко сулит что-то хорошее. Комета Галлея прилетает каждые 75 лет, принося на своем хвосте то, что часто принято называть великими потрясениями.

Посмотреть

Все началось с Элоизы Монбельяр. Она была умнейшей женщиной своего поколения, первой красавицей Франции и первой «кометой». За свою жизнь — яркую, ослепительную, она заплатила мучительной и страшной смертью. Разгоралась Великая французская революция, и таким как она не было места в новом мире. Лес рубят — щепки летят. И она стала такой щепкой. И щепок было слишком много — обычному человеку всех не упомнить. Но те, кто родился в год кометы все вспомнят. Умирая, Элоиза бросит своему мучителю: «Буду отомщена». И так и случится. Своим потомкам она передаст удивительный дар — помнить и говорить.

Это первое и самое значительное магическое допущение в «Множестве жизней Элоизы Старчайлд», за счет которого роман отмежевывается от исторической прозы, превращаясь в почти фольклорный сказ, страшную сказку с хорошим концом. Память — это и есть тот самый стебель легенды, что постепенно начнет вплетаться в жизни героинь, и эти жизни станут чем-то большим. В них появится смысл и вера в лучшую жизнь — не только для себя, но и для других.

Так, Катя Немцова — одна из наследниц дара Элоизы из маленькой деревушки в Чехословакии, верит, что она родилась для счастья. Ее осаждают воспоминания предков — иногда страшные, а иногда и прекрасные, красочные сны о свободе, где человек волен говорить то, что думает. Надо сказать, в их деревушке даже люди без сверхспособностей догадываются, что человек может быть свободным, но все еще боятся в это поверить. Нет, это все чудеса, толки сумасбродов. Уйдет один дракон, и на смену придет другой. Катина мать пережила Вторую мировую, а самой Кате выпала доля пережить тоталитарный режим. И она его переживет, обхитрит Смерть. Пожалуй, это второе значительное магическое допущение в романе.

Айронмонгер на удивление ладно сшивает все эти, на первый взгляд, не связанные с друг другом лоскуты истории, так что ни одна ниточка не торчит. Перепрыгивает из Чехословакии во Францию, из Франции в далекий 2061-й. О чехославацкой деревушке пишет как о Китеж-граде, который вот-вот погрузится в пучину (или он уже там); о Франции — как Дюма-отец, наворачивает такое неимоверное количество удивительных событий, что невозможно отличить правду от вымысла. Далекое будущее описывает бесстрастно, будто жизнь на новой планете еще настолько плохо изучена, что сообщить о ней ему пока особо нечего. И по итогу роман, который поначалу прикидывался историческим, заходит на территорию магического реализма, а потом совершенно неожиданно выворачивает на скользкую дорожку сай-фая и даже там умудряется сохранить равновесие, настойчиво напоминая старую истину о том, что любые попытки переписать историю — мародерство. И молчание — золото фальшивомонетчиков. И слово — по-прежнему слово — ему то грош цена, то им останавливали солнце, то им разрушали города.

Своим потомкам Элоиза передала удивительный дар — помнить и говорить. Говорить о праве человека в самые удушливые времена отвоевывать свой глоток воздуха. И весь роман — это ода памяти частной и коллективной, памяти, которая в буквальном смысле оказывается сильнее смерти, потому что под натиском забвения стоит крепче жизни, сорняком прорастает даже на самой неплодородной и мертвой почве, чтобы со временем буйной порослью покрыть Землю — как бы ее ни пропалывали. И разобрать этот текст на части можно, а собрать заново нет. Для этого нужно быть рассказчиком, тем, кто следует за историей. А Айронмонгер как раз писатель старомодный, он прежде всего рассказчик, а не философ и не историк. Его хочется слушать. Ведь он с какой-то почти детской наивностью напоминает нам, что человек живет не для смерти, человек живет для лучшего. И когда лучшее настанет, мы все там будем.