Переводчица Ирина Тогоева рассказывает о великом романе нобелевского лауреата Тони Моррисон, о том, как правильно понимать африканскую эстетику и мифологию ее книг, и о том, как расслышать джазовую синкопу этих текстов.

Я влюбилась в Тони Моррисон сразу. И сразу же поняла, что хочу перевести «Beloved», что могу это сделать и знаю, как это нужно сделать. А ведь многих переводчиков отвращал в ней «излишний физиологизм» описаний, «рваный» стиль, тяжелый сюжет и т. д. Меня «физиологизм» не смущал совершенно.  

Я — африканист по образованию, преподавала в ИСАА литературу и фольклор Африки, так что хорошо представляю себе, как много значат для африканцев (а стало быть, и для афро-американцев) всевозможные проявления человеческой телесности; все эти «малоприятные жидкости» — слюна, кровь, моча, пот, гной — являющиеся, по сути дела, человеческими соками. Согласно мифам многих африканских народов, первый человек появился из земли, смешанной с этими соками. Кстати, и «фантастический» элемент романа — появление Возлюбленной и ее дальнейшая жизнь в семье Сэти — тоже, на самом деле, мифологичен. В каждом африканце живет память о своих корнях. И, наверное, в каждом афро-американце тоже. Это легко доказать: достаточно вспомнить хотя бы Джеймса Болдуина. А уж в Тони Моррисон память о корнях не просто живет, но и звучит в полный голос, и, по-моему, внимательный читатель не может этого не заметить.

Музыка в творчестве Тони Моррисон — и в романе «Возлюбленная» особенно — занимает едва ли не главное место. И это, безусловно, джаз.

Но не потому, что тот или иной герой играет на каком-то инструменте (хотя в романе «Боже, храни мое дитя» один из главных героев действительно играет на трубе, причем играет именно джаз), а потому что сами ее произведения построены по принципу джазовой композиции, где каждый может солировать, исполняя свой «квадрат», а потом голоса инструментов вновь сливаются. «Возлюбленная», я убеждена, построена именно по этому принципу. Ее внутренняя музыка звучала у меня в ушах все то время, что я работала над текстом. Джазовая синкопа отчетливо слышна и в неровной, задыхающейся, с паузами, остановками, недоговоренностями, не всегда правильной речи героев. Собственно, они и не могли говорить «правильно» — рабы с плантаций Юга, каждый из которых пережил в жизни столько, что хватило бы на тысячу людей. Речь их, впрочем, сама по себе весьма музыкальна, даже поэтична, и это сочетание поэтичности и «неправильности», естественно, создает переводчику определенные трудности. Но Тони Моррисон властно вела меня за собой, и я охотно ей подчинялась, более всего стараясь не навредить.

И еще об одном хочется сказать. В Тони Моррисон — вечной защитнице женщин — столь сильно женское начало, что она и сама кажется существом мифологическим — ведьмой, ведуньей, колдуньей, способной заворожить любого, затронуть самые сокровенные струны твоей души, заставить всем сердцем сопереживать ей или созданным ею персонажам. Это меня — женщину, жену, мать и, наконец, бабушку — в ней просто восхищает.

Труднее всего мне было переводить ее предисловие к одному из более поздних переизданий «Beloved», написанное лет через двадцать после первой публикации романа, когда она смогла, что называется, на холодную голову разобраться, почему и как ей удалось выплеснуть из души на бумагу столь страшное свидетельство истории работорговли и пропеть трагический гимн материнской любви, сильней и выше которой нет ничего на свете.

О материнской любви и один из последних романов Тони Моррисон «Боже, храни мое дитя», который мне также довелось перевести. Но там затронута совсем иная грань человеческих отношений, иная болевая точка современного мира; там поднята одна из самых важных проблем человечества: мы в ответе за тех, кого… родили, и нельзя допустить, чтобы отчуждение навсегда поселилось в душах родителей и детей, матери и дочери. Отчуждение и непонимание. Ибо преодолеть их порой оказывается сложнее, чем прожить жизнь.

Боже, храни мое дитя

Нет в продаже

Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас. В этой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе. Это не просто роман о семье, чья дорога к примирению затерялась в лесу взаимных обид, но притча, со всей беспощадностью рассказывающая о том, к чему приводят детские обиды. Ведь ничто на свете не дается бесплатно, даже любовь матери.

Посмотреть

В этом романе вновь звучит джаз и уже не как бы за кадром, а впрямую. Эта книга вообще более современна, и история, описанная в ней, менее «глобальна», чем история Сэти и ее дочерей, однако в философской глубине ей тоже, безусловно, не откажешь. И снова я, ведомая силой убеждения Тони Моррисон и той дивной музыкой, что всегда звучит в ее творениях, продиралась сквозь созданные ею психологические дебри и, надеюсь, все же сумела выйти на открытый простор.

Я благодарна судьбе за то, что она свела меня с таким автором. Тони Моррисон — моя вторая любовь (чисто хронологически) после Урсулы Ле Гуин, которую я за свою жизнь перевела очень много. Они, разумеется, несопоставимы и несравнимы — но в этом-то для меня и заключается их основное преимущество, ибо каждая по-своему прекрасна и невероятно интересна. Как для переводчика, так и для читателя.