В мае в Редакции Елены Шубиной выходит сборник «В Питере жить», отсылающий нас не только к известной цитате из песни группы «Ленинград», но и ко всему «петербургскому тексту». Это камерное путешествие по «адресам любви», бытовое и обитаемое измерение города на Неве.

«Петербургский текст» — это термин филолога Владимира Топорова, который говорил об особом языке этого города. Он состоит как из физических объектов (дома, мосты, улицы, каналы), так и из литературных произведений, в которых он выступает равноценным или даже главным героем. Петербург — это «Медный всадник» Пушкина, «Невский проспект» Гоголя, «Преступление и наказание» Достоевского. Это не просто город для жизни (или для смерти и славы, если мы говорим о блокадном Ленинграде), это город мифов и текстов. Место, у которого есть не только создатель (Петр I), но и множество других творцов. От Анны Ахматовой и Андрея Белого до Бориса Гребенщикова и Евгения Водолазкина.

Петербургу традиционно противопоставляют Москву. Конечно, в первую очередь это булгаковская Москва с ее фантастическим гротеском и миром коммунальных кухонь и примусов. А есть еще вечно актуальный Грибоедов и нежная ностальгия Булата Окуджавы, Москва Осипа Мандельштама и книги Аксенова.
Есть также тайный мир сверхъестественной Москвы, который исследуют не только интеллектуальные фантасты в лице Виктора Пелевина, но и популярные авторы. Это, конечно же, мир Дозоров Сергея Лукьяненко и Тайный город Вадима Панова.

Отталкиваясь от Петербурга, теряя его вместе со своей родиной, Иосиф Бродский находит его отражение в Венеции. Много воды, безупречная архитектура, почти безжалостное превосходство эстетики над жизнью. Васильевский остров звал его умирать, но покоится поэт на кладбище Сен-Микеле в Венеции. Услышать плеск венецианской воды, расслышать это журчание в речи поэта можно в книге «Прогулки с Бродским и так далее», изданной по следам фильма Алексея Шишова и Елены Якович.
И конечно, Венеция — это еще и новелла Томаса Манна и обстоятельная книга Питера Акройда.

Много воды — это не только Венеция или Санкт-Петербург, но и Владивосток, который доминирует в текстах Василия Авченко. Логично, что к нему присоединяется еще один певец этого края — Илья Лагутенко.

С Прагой все не то что просто, скорее наглядно. Прага избыточно прекрасна, отчаянно загадочна и вся переливается своими артефактами и секретами. В Праге жили короли и алхимики, обретался тот самый Джон Ди. По Праге бродил голем из еврейских легенд и текстов Густава Майринка.
И еще Прага навсегда останется городом Франца Кафки.
Так и Барселону мы видим сквозь призму магического реализма Карлоса Руиса Сафона. Неаполь же теперь неотделим от сентиментальных и натуралистичных текстов Элены Ферранте. Она рисует клаустрофобическое пространство, где любовь замешана на ненависти и насилии.

А вот Вильнюс до недавнего времени был для нас просто красивым местом без двойного дна. Пока там не появился Макс Фрай.
Для Фрая вообще характерно странствие по зачарованным пространствам и маленьким европейским столицам. Мы читали его прекрасный пересказ «Золотого ключика» и причудливо организованное путешествие из «Большой телеги», но именно «Сказки старого Вильнюса» стали новым прорывом для писателя. Немного наскучившая эпопея про миры Ехо сменилась очень личным любованием старым городом, где волшебство поджидает за каждым углом.

Еще одна магическая столица — Лондон. Или лучше сказать Нон Лон Дон или Подлондон?
На свете есть много Лондонов. Один из них каменный и настоящий, он и стал предметом любви и исследований Питера Акройда, чьи книги находятся посередине между путеводителями, историческими исследованиями и художественной литературой. Но есть и оборотная сторона Лондона, на которую попадают герои книг Нила Геймана, романов Чайны Мьевилля и Майкла Муркока, а также персонажи Бена Аароновича.
Попробуйте, например, прочитать «Подземный Лондон» Акройда и закусить его «Никогде» Геймана (кстати, последний анонсировал долгожданный сиквел). Или начать «Темзу, священную реку» и продолжить ее «Реками Лондона». Удивительный стереоскопический эффект гарантирован.

А вот нью-йоркский текст совсем другой. Нью-Йорк — это одиночество человека в большом городе и одновременно любовь к его дивно устроенному пространству. Бесчеловечность небоскребов и тепло дружеских объятий, единственное, что защищает на этом ветру. Мы можем буквально нарисовать маршруты героев «Щегла», «Жутко громко и запредельно близко» и «Маленькой жизни», которых притянул к себе этот город. Нью-Йорк — это город-взрыв, где может быть очень больно. А другую сторону Нью-Йорка — волшебную и искрящуюся от свежего снега — можно найти в романе Марка Хелприна «Зимняя сказка».
Для российского же читателя Нью-Йорк — это еще и город Сергея Довлатова.

Писатели прокладывают свои маршруты, перекраивая существующие географические карты. Бродский соединяет Италию и Америку, Довлатов — Советский Союз и Эстонию, Г. Х. Андерсен — Данию, Швейцарию, Италию и Германию.
Город живет дольше, чем его писатель, камень и железо прочнее плоти и крови. Но именно писатель делает город бессмертным, он пишет ему историю — литературную, мифологическую, порой фантастическую.

В оформлении темы использован фрагмент обложки сборника «В Питере жить».