В этом году в издательстве «Аркадия» вышли два романа знаменитой английской писательницы Хелен Данмор: «И тогда я солгал», посвященный трагедии человеческой души, пережившей Первую мировую войну, и «Изменник», написанный по мотивам «дела врачей».
О своей работе над русским изданием книг рассказали переводчики Мария Валеева и Александр Волков.
Хелен Данмор в первую очередь была поэтом. Человек, который на протяжении всей жизни исследует свой внутренний мир и внимательно подмечает детали в мире внешнем, способен с легкостью воссоздавать внутренние миры другихлюдей, давать убедительные обоснованияих поступкам, исходя из внутренних побуждений и движений души. Данмор не боится ставить своих героев перед сложным моральным выбором, и психологические мотивировки последствий этого выбора всегда точны и достоверны.
Во-вторых, Данмор была филологом-русистом, и намного глубже среднестатистического англоязычного автора погружалась в русскую культуру. Именно поэтому для нее русский характер — не условная голливудская схема, а целый спектр вариантов, на одном конце которого расположена устремленность в «светлое будущее», граничащая с фанатизмом и жестокостью, на другом — смиренная готовность служить людям вплоть до самопожертвования. Однако принадлежность самой Данмор другой культуре дает то самое остранение, новый ракурс и взгляд со стороны на события нашей собственной истории.
В-третьих, и сам дар Данмор-прозаика полностью раскрылся в романах, основанных на исторических событиях. Она как историк умела собрать и осмыслить огромные массивы фактического материала. Список использованной литературы в конце художественного произведения говорит о необычайной смелости и открытости Данмор как писателя. Авторы, как правило, предпочитают скрывать свою творческую кухню, максимум — намекнуть: «Когда б вы знали, из какого сора».
Я поставила перед собой задачу перевести роман Хелен Данмор «Изменник» так, будто он изначально был написан по-русски. Для меня это был бесценный опыт, за который я бесконечно ей благодарна. И надеюсь, хотя бы частично мне удалось справиться.
Так получилось, что в детстве и юности он читал те же книги, что и его русский сверстник почти столетие спустя; когда во время работы над переводом мне попадались цитаты из стихов Байрона и Кольриджа, ссылки на романы Диккенса и Уилки Коллинза, Стивенсона и Киплинга, я радовался, как будто встречал давних знакомых; кое-что и перечитал в процессе. Между прочим, благодаря литературным аллюзиям мне пришлось выступить в совершенно неожиданном качестве. В одном из эпизодов главный герой цитирует «Илиаду» и «Одиссею» в прозаическом переводе Сэмюела Батлера, английского писателя и художника Викторианской эпохи; обращение именно к его переводу неслучайно — он выдвинул теорию, что автором «Одиссеи» была женщина (возвращаясь к разговору о повествовании, ведущемся от лица мужчины, но написанном женщиной). Давать эти прозаические цитаты в классических поэтических переводах Гнедича и Жуковского, выполненных в другую эпоху, в другой эстетике, было бы странно, поэтому пришлось создавать русскую стилизацию под английский перевод Батлера. Так я внезапно побывал переводчиком Гомера.
Еще один аспект, важный и интересный для меня как переводчика — это перенасыщенность текста романа английскими реалиями первой четверти XX в.; автор в хорошем смысле щеголяет знанием то английской университетской жизни (о которой тщетно мечтают герои романа), то повседневного армейского быта времен Первой мировой войны, то корнуоллского диалекта. И мне показалось важным передать эту особенность в переводе. Например, в одном эпизоде Дэниел советует Фелиции, сетующей, что не может поступить в университет: You can get a tutor. Долго думая, как перевести это место, я решил сохранить «тьютора» как специфическую реалию английской университетской системы.
Или, скажем, игра в «файвз», затейливые правила которой знает Фредерик: эта игра с мячом была популярна именно в английской университетской среде (в таком качестве она неоднократно упоминается у Набокова); Фредерик, погибший на фронте, так и не поступил в университет, однако уже прекрасно знал, как проводят свободное время студенты. Жидкость Джейеса, догкарт (упоминаемый, между прочим, у Льва Толстого), Судебные инны в Лондоне — все это составляет чрезвычайно важный для романа реальный фон, который я постарался перенести и в перевод.
Работа над переводом Хелен Данмор оставили самые приятные впечатления, и я надеюсь когда-нибудь эти впечатления обновить.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
