Что такое квесты в реальности, многие знают — они стали уже почти повсеместным явлением. Найти разгадку за один час, пользуясь подсказками, — развлечение для тех, кто уверен в своих умственных способностях и жаждет сильных ощущений. Но форма квеста как нельзя лучше подходит и для разрешения детективных загадок. Одной из первых такое решение воплотила Влада Юрьева — восемь ее романов составят серию «Детектив-квест». Влада — автор и переводчик, которая своим появлением в отечественной литературе разрушила сразу ряд стереотипов. Какие? Об этом и пойдет речь в интервью.

По устоявшемуся мнению, автор детективов — не просто писатель, но и человек, умудренный опытом и просто обязанный знать многое в самых разных сферах человеческой жизни. Иначе у него просто не получится правдоподобно описать происходящее. Откуда ваши глубокие знания в сфере психологии и в самых разных других областях, с которыми сталкиваются ваши герои по ходу развития действия?

Убеленный сединами автор детективов, который на исходе жизни торжественно берется за книгу, — это популярный стереотип. Нетрудно догадаться, откуда он пришел. Когда мы читаем биографии классиков жанра, с фотографии на нас чаще всего смотрит немолодой человек. Агата Кристи, которую чуть ли не каждый второй представляет бойкой старушкой. Солидный сэр Артур Конан Дойл. Их книги любят до сих пор — и сравнивают, сознательно или подсознательно, других авторов с ними. Но немногие помнят (или знают), что Конан Дойлу в момент, когда вышла первая повесть о Холмсе, не было и тридцати. Агата Кристи начала публиковаться в тридцать. «Убийство на улице Морг», сегодня считающееся первым детективным рассказом, увидело свет, когда Эдгару По было тридцать два года.

Поэтому во главу угла я бы поставила знание человеческой природы, а не личный опыт или возраст. Детектив — это всегда история о людях. Есть жанры, в которых правят бал обстоятельства, мир, события, мистика. Но детектив построен на понимании того, что, как и почему делает человек. Так что каждая книга требует огромного объема знаний. Как правило, когда сюжет в общих чертах готов, и я точно знаю, что мне нужно, я начинаю сбор материала.

Мне повезло со временем: XXI век дает преимущества, о которых раньше приходилось только мечтать. Я говорю не только о справках из Википедии — этого для достоверности не хватит. Современные технологии дают инструменты, к которым мы так привыкли, что перестали их ценить.

В Интернете можно найти сотни энциклопедий, использовать виртуальные карты и онлайн-камеры. Всего пара кликов — и ты видишь, что происходит на другой стороне планеты. Можно часами просматривать архивы, где собраны отчеты о преступлениях прошлого столетия: не только громких и скандальных, а всех, вплоть до кражи конфеты из магазина в Оклахоме. Раньше существовал единый ресурс, где были собраны такие документы. Сейчас он, к сожалению, удален, но его менее удобных «близнецов» в сети хватает. Ошибка многих авторов в том, что они мусолят одни и те же преступления по сотне раз, используют одни и те же схемы. Изучая архивные дела, можно узнать многое о криминальном мышлении, уликах, нетривиальных способах расследования и воле случая. Еще один ценнейший источник информации — документальные фильмы. Американские, канадские, австралийские — они отличаются от того, что видит русскоязычный зритель, и позволяют лучше понять картину преступления, в деталях узнать ту сферу жизни, которую ты собираешься описывать. Например, когда мне понадобилось построить сюжет вокруг психиатрической лечебницы, я нашла серию британских фильмов, которые включали анонимные интервью с пациентами. Это те знания, которые нельзя придумать: психически здоровый человек не сможет мыслить как сумасшедший, даже если очень захочет. Но можно потратить время, чтобы изучить тему, сделать шаг за рамки дилетантского «я художник, я так вижу».

И конечно, за всем этим торжеством технологий не стоит забывать о реальном общении. Я рада, что в свое время выбрала профессию, которая позволила мне познакомиться с очень разными людьми. Жизнь на каждом шагу убеждает, что простых людей не бывает. Нужно научиться наблюдать, не ограничивать себя стереотипами, и тогда вдохновение для работы можно найти чуть ли не в первом встречном.

Что побудило вас стать переводчиком, и как сейчас сочетаются для вас эта работа и литературное творчество?

Для меня это было осознанное решение: я знала, что эта работа мне интересна и что я с ней справлюсь. В старших классах, когда начинают всерьез задумываться о будущем, меня рекомендовали для участия в международном образовательном проекте. Школьникам, у которых «заподозрили» лингвистические способности, позволяли поработать переводчиками для иностранцев, ни слова не знающих по-русски. До сих пор помню то странное сочетание ужаса от свалившейся на меня ответственности и четкого понимания, что я на своем месте.

Стоит отметить, что тогда я уже пробовала писать. Конечно, редкий подросток не тянет руку к перу. Но мне и в голову не приходило, что это может стать профессией. Поэтому Литинститут не рассматривался как вариант, я поступила на международные отношения и ничуть об этом не жалею. Именно дипломатическое образование очень многое дало мне и моим книгам.

Во-первых, такое образование — это серьезные знания. Будущие переводчики и дипломаты изучали все: традиции разных стран, мировые религии, историю, литературу, этикет, психологию. Из нас делали не живые машины для перевода с одного языка на другой, а людей, которые, поддерживая беседу с иностранцем, не устроят при этом международный скандал. Умение тонко чувствовать и понимать собеседника было таким же тестом на профпригодность, как знание языков.

Во-вторых, переводчиков учат быть гибкими и держать удар. На младших курсах некоторые преподаватели намеренно устраивали нам чуть ли не травлю, намекая, что в работе будет только хуже. Одни новички уходили, другие оставались. Я считала эту «шокотерапию» несправедливой до того момента, когда мне уже во время работы однажды без объяснений дали в руки микрофон и, подтолкнув в спину, отправили переводить для целого стадиона.

В-третьих, эта профессия развивает память, что в эпоху цифровых технологий немаловажно. Во время работы над книгой я помню все собранные материалы наизусть. Это помогает не путаться и представлять мир, который я описываю.

Когда я начала работать, обнаружился еще один «бонус» профессии: возможность хорошо узнать разных людей. Кто, кроме переводчика, получает в собеседники стольких людей разных профессий? Пожалуй, только журналист. Но перед журналистом люди обычно стараются показать себя в лучшем свете, а переводчик становится «невидимкой» сразу же после знакомства. Собеседники, как правило, сосредоточены друг на друге. О переводчике, стоящем рядом, они просто забывают и ведут себя естественно, а сам переводчик при этом получает лучшее место в «зрительном зале» многих событий.

Сейчас я работаю по свободному графику. Именно это позволяет и не отказываться от переводов, и писать книги.

Ваши персонажи вне зависимости от их характеров и взглядов на жизнь обладают той или иной долей юмора. А вам чувство юмора помогало преодолевать сложные жизненные ситуации? Могли бы вы привести пример?

Чувство юмора есть у любого человека, разница лишь в том, что кажется ему смешным. Поэтому и у моих персонажей оно есть — это делает их «живыми».

Чувство юмора — это бесценный механизм выживания, не меньше. Это не просто шутки, анекдоты и умение в подходящий момент заговорить забавным голосом. Это некий внутренний ресурс, который подпитывает само желание жить. Я давно придерживаюсь этой теории, а она подтверждается снова и снова.

В издательстве «Эксмо» выходит серия сборников реальных историй из жизни писателей. У историй, которые я рассказываю там, объективно есть грустные, а иногда даже страшные стороны. Но рассказы все равно получаются смешными, потому что я верю: если все закончилось хорошо, не нужно хранить в душе недобрую память. Пускай останутся только забавные моменты, именно такой реальностью я хочу делиться с миром.

Нет какой-то особенной ситуации, в которой шутка-прибаутка спасла бы мне жизнь. Но у меня, как и у многих других, были сложные моменты, когда казалось, что все вокруг разлетается вдребезги. Хотелось сдаться, поднять белый флаг и не делать больше ничего. Совсем. Но каждый раз приходилось напоминать себе: «Итак, мы с тобой на дне, и здесь по-прежнему нет ничего интересного. Давай-ка поднимемся на этаж выше и посмотрим, что жизнь обустроила там».

Вы хорошо знаете англоязычную литературу и английские детективные сериалы. В чем, на ваш взгляд, основное отличие западного детектива — и в литературе, и в кино — от русскоязычных книг и сериалов этого жанра? Играет ли в этом какую-то роль отношение публики к детективу как к «несерьезному» жанру?

Отличий очень много, но если выделять одно, да еще и общее для телевидения и литературы, я бы назвала открытость экспериментам. В англоязычных странах бал правят рейтинги. Но шанс предстать перед зрителями и критиками и получить те самые рейтинги дают чуть ли не каждому. У нас же долгие годы с телевидения в книги и обратно кочевала стайка проверенных и одобренных сюжетов и шаблонных персонажей. Хорошие до радужного сияния следователи или, наоборот, продажные менты. Насквозь гнилые бандиты или не понятые миром Робин Гуды. Шаг влево, шаг вправо — уже опасно, вдруг зритель с читателем не поймут? Поэтому на нашем телевидении сложно представить такие сериалы, как «Фарго», «Во все тяжкие» и даже «Настоящий детектив».

Нужно учитывать и очень важную культурную особенность. В Америке зритель ТВ и тот, кто скачивает сериал в интернете, — это чаще всего один и тот же человек, и скачивает он все за деньги. Альтернатива в виде иностранных фильмов и литературы там существует, но в иных пропорциях. Они любят и ценят свой отечественный продукт. Нами же владеет стереотип «наши ничего не напишут/не придумают/не снимут». Так что во многом развитие тормозят неспособность зрителя и читателя поверить своим, страх обжечься, получить очередную жалкую подделку того, что они уже где-то видели или читали. И тем не менее даже при таком сопротивлении рынок меняется. Медленно, со скрипом, эта избушка на курьих ножках поворачивается куда нужно. Появляются сериалы с хорошим бюджетом (а не те, где для муляжа трупа используют скелет из школьного кабинета биологии). Выходят на рынок новые авторы. Создаются оригинальные обложки для книг, способные выдерживать конкуренцию на международном уровне, и это тоже очень важно.

Причем двигатель этих перемен — не издательства и телепродюсеры. Они могут предложить новый продукт на свой страх и риск. Но именно вы, читатели и телезрители, определяете, что останется и есть ли вообще место для новинок. Голосование ЗА идет очень просто: читатель покупает бумажную книгу, а не скачивает пиратскую версию. Телезритель смотрит сериал по телевизору, а не на пиратском ресурсе. Именно такие читатели и зрители определяют будущее индустрии развлечений.

Что же до поливания грязью детектива как жанра, оно идет в основном от тех, кто судит по принципу «я читал книгу Х — что за бред эти ваши детективы». Однако детектив в чистом виде — это не схема «убийца-дворецкий» в разных вариациях. Если вернуться к истоку жанра, нельзя не заметить, что первые детективные истории во главу угла ставили аналитические способности главного героя. Эдгар По, о котором я уже говорила, еще не знал, что становится прародителем жанра. Он писал рассказы, в которых интеллекту уделялось столько же внимания, сколько другие авторы уделяли эмоциям.

Человеческий ум — это такая же бесконечная загадка, как душа. Поэтому детектив (настоящий детектив, а не все, что приписывают этому жанру) — это головоломка. Преступления может и не быть, но есть ряд обстоятельств, которые нужно собрать в единую мозаику. Детектив, в котором без каких-либо улик или вопреки им вдруг появляется «бог из машины», уверенно можно назвать плохим.

Так что сердце жанра — это головоломка. Может ли такой жанр быть «несерьезным»? Вряд ли. В эпоху, когда нас окружают простейшие развлечения, любая игра, заставляющая думать, уже заслуживает внимания. Работа ума, факты, дедукция — это основа. А дальше каждый автор сам выбирает, какой дом строить на этом фундаменте. Кто-то предпочитает исторические декорации, кто-то — рецепты и анекдоты, кто-то — фантастические элементы. Результат может нравиться или не нравиться, но по нему ни в коем случае нельзя судить обо всем жанре.

Вы как автор всегда знаете, что будут делать в той или иной ситуации ваши герои? Или у вас обычно получаются характеры, способные на том или ином повороте сюжета выкинуть коленце, которое вы и не предвидели?

У каждого автора свой способ работы с персонажами. Для меня это не игрушки, не марионетки, которыми я буду развлекать читателя. Когда я придумываю историю, для меня важно не столько создать, сколько представить персонажа, познакомиться с ним, думать о нем как о настоящем человеке, а не картонной кукле. Персонаж — это отражение человека, он создан сотней маленьких деталей. Пол, возраст, внешность, образование, жизненный опыт, религия, любимые сериалы, семья, болезни, вера или неверие в гороскопы и так далее — именно это должно определять поступки персонажа, а не то, что писатель сел за работу без настроения. У слов и поступков героя есть своя логика: почему он сделал так, почему не мог иначе. Интеллигентная пожилая учительница не будет вести себя как шестнадцатилетний гопник, в каких бы жизненных обстоятельствах она ни оказалась. Поэтому я позволяю себе сесть за новую книгу, только когда я хорошо знаю ее героев.

Есть мнение, что авторы детективов склонны прогнозировать наиболее пессимистическое развитие событий, видеть везде скрытые тайны, секреты, темные стороны человеческой природы. Насколько верно такое мнение, как вам кажется? Что вы могли бы рассказать о себе в связи с этим — о ваших увлечениях, отношениях с друзьями, любимом времяпрепровождении?

Я лично знакома со многими авторами детективов, поэтому могу уверенно сказать: мы очень разные. Кто-то постоянно ищет всюду подвохи и тайные смыслы, но таких мало. Для большинства существует четкая грань между работой и остальной жизнью. Можно увидеть какую-нибудь интересную новость и записать ее на будущее, но всюду искать «загадки, интриги, расследования» осознанно — очень похоже на паранойю, согласитесь.

В моем случае работа просачивается в реальную жизнь, когда я придумываю сюжет, но еще не пишу его. Скучно? Самое время продумать сложную сцену или закончить работу над персонажем. Поэтому меня абсолютно не раздражают долгие поездки или очереди, я люблю ходить пешком — для меня это лучшие условия, чтобы продумать интригу. Можно пустить тело на «автопилоте», отгородиться от мира музыкой в плеере и думать, представлять, подбирать варианты. Мне повезло: мое рабочее место всегда со мной.

Но это не значит, что я круглые сутки или думаю о книгах, или пишу их. Мы не зря сегодня затронули тему стереотипного представления об авторе: солидный, угрюмый, опытный. От этого стереотипа я настолько далека, что мне доводилось сталкиваться с удивлением, иногда высказанным без малейшего смущения напрямую. Как же так, столь юная особа, да такая улыбчивая, да такая добродушная — и о таких серьезных вещах пишет. Не сочетается. Не может из этого ничего хорошего выйти.

Я не спорю и не пытаюсь соответствовать образу «автора сурового и загадочного». Я много шучу в общении (и в социальных сетях), потому что убеждена, что смех спасет мир. Я стараюсь как можно чаще заводить новые знакомства, потому что верю: «маленьких людей» не бывает. Бывают люди, которые просто пока не поняли, насколько они уникальны. Я считаю, что животные — это ключ к душе человека, и люблю проводить время с ними. И я верю, что секрет хороших книг кроется в эмпатии и открытости миру. Я с бесконечным уважением отношусь к авторам, которые добились успеха до меня и работают сегодня. Но при этом я не вижу смысла повторять то, что уже было сделано, и сделано очень хорошо. Я создаю то, что близко, понятно и интересно мне — и, я верю, многим умным, образованным читателям.