Как и любая по-настоящему хорошая книга, независимо от жанровой принадлежности, новый роман Крейга Рассела «Хайд» предлагает читателю сразу несколько уровней погружения. С одной стороны, это прекрасный детектив в декорациях викторианской эпохи, наполненный прямыми отсылками и «пасхалками» к определенному культурному контексту. С другой стороны, это историческая реальность, переносящая нас в суровую Шотландию, а конкретно — в Эдинбург и его окрестности. И, наконец, это мифопоэтическое пространство, основанное на кельтских и гэльских легендах, которое, пожалуй, и будоражит интерес читателей.
Итак, Эдинбург — столица Шотландии, государства, возникшего на просторах древней Скотии, королевства гэлов, горцев-хайлендеров, носившего в древности название Каледония. Известны населяющие эти края пикты и гэлы стали после римского завоевания Британии, когда часть южной Шотландии ненадолго попала под правление Рима. Собственно, историческое название Шотландия получила от одного из пиктских королевств — Фортриу, которое было также известно как Alba или Scotland. Несмотря на поражение, которое каледонцы понесли от римлян, они отличались столь свирепым и неукротимым нравом, что воинам империи приходилось постепенно отступать с завоеванных земель. А в 843 году появилось объединенное Шотландское королевство, просуществовавшее, невзирая на все тяготы и испытания, до 1707 года, когда был ратифицирован упоминающийся в романе Акт унии, согласно которому было образовано единое королевство Великобритания. Мрачной главой в истории Шотландии стали гонения на гэлов, которые выступили в поддержку якобитов, после их поражения в 1745 году, когда за пределы Хайленда были выселены целые кланы, клановая система практически разрушилась, а гэльский язык и национальная культура, со всеми ее традициями и особенностями, подвергалась гонениям. слом традиционной гэльской культуры все же не прошел бесследно — к началу 19 века 40 тыс. человек переселились в Америку, а огромное количество горцев было вынуждено переселиться в города, прежде всего, в Глазго и тот же Эдинбург.
Собственно, эти события и составляют историческую базу романа, обуславливая мотивацию практически всех его героев: от сурового капитана Хайда и деятельной дочери богатого магната Элспет Локувуд до художника-бунтаря Кобба Маккендрика и внешне непримечательного фотографа Генри Данлопа. Но, что самое главное, история здесь сплетается в объятиях с потусторонним миром — тем самым мифопоэтическим пространством кельтских легенд. Стоит отметить, что викторианская эпоха, да и весь XIX век в Великобритании был отмечен невероятным интересом ко всему кельтскому. Началось все с «Поэм Оссиана» шотландского поэта Джеймса Макферсона, выдавшего их за «перевод» творений легендарного древнего барда. Собственно, с постепенной реабилитации ирландской и шотландской культур начинается рост национальных движений в обеих странах, следы которых мы видим в романе «Хайд», где они являются одной из главных движущих сил лежащего в основе сюжета конфликта.
С самого начала читатель сталкивается с ощущением двойственности всего происходящего, с (возможной) реальностью нереального мира — мы слышим то, что испуганным героям романа кажется плачем банши, оплакивающей смерть неизвестного, которая послужит толчком к дальнейшему развитию событий. Банши — это особая разновидность сказочного народа, фейри, которая фигурирует в фольклоре ирландцев и жителей горной части Шотландии. Проще говоря, это дух смерти. Обличье у него может разниться: смертным банши может предстать в виде уродливой старухи с одной единственной ноздрей, спутанными черными волосами и выпирающими передними зубами; либо в обличье бледнокожей красавицы в саване и сером плаще, которая может парить в лунном свете, издавая тоскливые рыдания. Однако необходимо отметить, что, на самом деле, банши не оплакивают кого попало — как правило, они отличаются стойкой привязанностью к определенным родам и семействам, обладающим древней генеалогией. Также они приходят к талантливым поэтам и музыкантам, ибо «музыка и поэзия — это дары фей, и те, кто владеет ими, показывают свое родство с племенем духов, поэтому за ними присматривают духи жизни, которые дарят пророчество и откровения, и духи рока, которые открывают тайны смерти». Плачет банши на никому неведомом языке, в ее воплях будто сливаются воедино крики диких гусей, рыдания брошенного ребенка и волчий вой. Ее рыдания предвещают верную смерть кому-то из членов семьи всякий раз, когда его слышат в ночной тишине. Фактически основная функция таких плачей состояла в защитной функции — с их помощью предполагалось обезопасить конкретного человека или семью в особенно тяжелые или этапные моменты жизни/смерти. В случае с причитаниями по усопшему мы имеем дело с попыткой наладить контакт с миром мертвых, куда уходит его душа, дабы она, после окончательного перехода, стала органической частью новой, потусторонней реальности. Обрядовые плачи помогают усопшему благополучно добраться до своей цели, «той стороны». В одном из эпизодов книги капитан Хайд сталкивается с упоминанием такого обряда, который также присутствует в традициях хайлендеров.
Впрочем, контакт с иным миром, как живописует Рассел Крейг, можно налаживать различными способами, в том числе, и весьма кровавыми. Эпизод с первым из убийств, с которыми столкнется капитан Хайд, перенасыщен фольклорно-мифопоэтической символикой — повешенный над ручьем незнакомец со вспоротой грудиной, из которой неизвестный убийца вытащил сердце. Сцена сама по себе жуткая, но, если присмотреться (что и делает Хайд), возникает явное понимание неслучайности всех элементов картины. Во-первых, тело подвешено над водным потоком, а любая водная преграда издревле в легендах множества народов рассматривалась как граница между миром живых и мертвых, либо просто иным миром, куда смертным путь заказан. Во-вторых, сама фигура повешенного мгновенно вызывает в памяти множество мифологических аналогий, главными из которых выступают, бесспорно, и бог Один и алхимическая карта-аркан Повешенного из колоды Таро. Первый претерпел смерть через повешение для того, чтобы обрести магическую силу, провисев на священном древе Иггдрасиль, будучи прибитым к нему своим же копьём Гунгнир, девять дней и ночей. Второй символизирует собой самоотречение, самопожертвование, но, что особенно важно в данном случае, ловушку.
Что касается зловещего ритуала Тройственной смерти, которому был подвергнут повешенный, то это вполне реальный обряд, практиковавшийся кельтами. Рассматривать его следует с двух позиций: во-первых, как ритуал, в рамках которого человек умерщвляется одновременно тремя разными способами; во-вторых, как три разные смерти, посвященные различным богам. Но, если вернуться к сцене из романа, гораздо ближе к сути жестокого ритуала оказывается валлийское предание о Мирддине Вилте, прообразе волшебника Мерлина, когда в качестве проверки мастерства его просят пророчествовать как умрет мальчик. Он говорит, что мальчик упадет с камня. Тот же мальчик в сменной одежде представлен снова, и Мерлин предсказывает, что его повесят. Затем, одетого в одежду девушки, представляют мальчика, и Мерлин отвечает: «Женщина или нет, он утонет». В молодости жертва во время охоты падает со скалы, попадает в дерево и, повиснув головой в озере, тонет.
Как уже было сказано выше, в плаче банши отчетливо слышны ноты собачьего воя — и это приводит нас к следующему яркому образу, который будет неоднократно являться капитану Хайду: черный пес из преисподней, о котором предостерегает один из персонажей романа, Хью Моррисон. Легенды о дьявольских черных псах чрезвычайно распространены на всей территории Британских островов. Описываются они как огромные черные собаки, обычно появляются по двое, из пасти у них вырывается пламя, они готовы разорвать на части любого случайного путника. Считается, что если успеть помолиться, псы вас не тронут. Также они чрезвычайно любят охотиться за ведьмами, однако, чем вызвана такая нелюбовь традиция умалчивает. Сами они на людей не нападают, но если человек услышит их вой, значит, смерть его близка. Кстати, именно эти легенды легли в основу гениальной «Собаки Баскервиллей» другого мастера детективного жанра Конан-Дойля. Который, кстати, упоминается на страницах романа. Правда, лично мы с ним не встретимся, поскольку, по словам его руководителя, доктора Джозефа Белла: «К сожалению, молодой Артур нас покинул — собирается заняться врачебной практикой на южном побережье Англии». Насколько нам теперь известно, Конан-Дойля ждала впереди блестящая карьера, правда, на совершенно ином поприще.
Когда разговор заходит о кельтских мифах, просто невозможно не вспомнить о короле Артуре с его рыцарями. Ему тоже, пускай и косвенно, уделено место на страницах романа — нам рассказывается о холме Артуров трон, в дебрях которого блуждает один из героев книги. Это реальный холм, расположенный в Эдинбурге, в Королевском парке Холируд; на его вершине, согласно некоторым легендам, располагался блистательный замок Камелот, где король Артур собирался за Круглым столом вместе со своими рыцарями. Что еще интереснее, история с «кукольными гробиками», хранящимися в его глубинах, которую упоминает Крейг Рассел, абсолютно правдива. В 1836 году несколько мальчишек, действительно, случайно наткнулись на замаскированную в склоне холма пещеру, где обнаружили семнадцать странных деревянных гробиков с такими же деревянными фигурками внутри. Они забрали их оттуда, но, поскольку не отличались особой аккуратность, из семнадцати гробиков сохранилось всего восемь, которые хранятся сейчас в Музее Шотландии. О чем Крейг Рассел не рассказывает, так это о том, что, хотя большинство гробиков пролежали в пещере очень много времени, один из них был явно помещен совсем недавно относительно времени находки. То есть, можно сделать вывод, что это свидетельство какой-то тайной, передающейся в веках ритуальной традиции. Какой? Увы, это осталось покрыто мраком. Но, возможно, она продолжает жить и в наши дни.
И напоследок, мы просто обязаны затронуть вопрос того самого иного мира, который играет столь огромную роль в жизни практически всех героев романа. Потусторонняя реальность для древних кельтов играла огромную роль, поскольку они фактически всю свою жизнь проводили на грани между двумя реальностями — миром яви и миром Иной стороны. Примечательно, что события романа разворачиваются накануне Самайна (ночь с 31 октября на 1 ноября и большинство людей называют эти дни Halloween), праздника, когда согласно верованиям кельтов, эти миры максимально сближаются, позволяя пересекать разделяющую их границу. В отличие от христианской традиции, иной мир для кельтских народов не нес в себе чего-то зловещего и инфернального — это всего лишь пространство, где действовали совершенно другие законы, Волшебная страна, где время застыло, царило вечное лето и обитали самые разнообразные магические существа. Образы этого мира всплывают в подсознании героев книги, повинуясь зову крови, которая пульсирует в их венах в ритм дыханию родной земли — Скотии. Кое-кто из них стремится к нему осознанно, как, например, Фредерик Баллор, местный «черный маг». Именно в его фигуре можно заметить явные отсылки к персонажу шотландского фольклора — колдуну Майклу Скотту, обладателю удивительных способностей и темных знаний. Считалось, что его слугами были духи преисподней, одного из которых ему подарил сам Князь тьмы в обмен на его тень. Ритуалы же, которые Баллор проводит у подножия зловещего менгира Кром ду вполне могли иметь в истории. Даже упоминающийся в тексте трискелион и орнамент, покрывающий менгир Кром ду, имеют место в реальности — подобные узоры с углублениями, окруженными концентрическими линиями, от которых отходят черточки-радиусы, обнаружены на множестве менгиров в Ирландии, Англии, Уэльсе, Шотландии и Бретани. По сути, эти стоячие камни в воображении древних кельтов служили вратами, ведущими на Другую сторону, в Обетованный край.
По сути, Крейг Расселл описывает людей, глубоко укорененных в национальной традиции, которые сами об этом даже не подозревают. Фредерик Баллор обращается к ней осознанно, другие — интуитивно, через видения и странные, мистические прозрения. Мифопоэтическое пространство книги насыщено отсылками к кельтскому легендариуму: простая служанка здесь носит имя Дейдре, знаменитой принцессы-красавицы из ирландских мифов с трагической судьбой, а фонарщик, зажигающий по вечерам уличные фонари, прозывается Лугом — светоносным богом из числа Туата Де Даннан. Мать героини Элспет рассказывает своей дочери истории о подменышах — зловредных и испорченных волшебных существах, которых фейри оставляют вместо похищенных человеческих детей. Как считал популярный в конце 19 века валлийский писатель Артур Мэйчен, фейри, Добрый Народец, продолжает населять курганы и холмы Англии, являя время от времени свою, на самом деле, недобрую природу людям и похищая их отпрысков. А слуга Баллора, мрачного вида низкорослый Саласар, ощутимо напоминает гнома — существо, близко знающееся с подземным миром. К тому же, гномы — известные мастера кузнечных дел, а в европейском фольклоре именно кузнец, благодаря своему искусству управлять стихией огня и металлами, всегда устойчиво ассоциировалась с дьявольскими силами.
Иной мир, древняя страна кельтских преданий, прорывающаяся в нашу реальность, заставит героев романа выдержать недюжинные испытания, и не каждому удастся сделать это без потерь. Одни расплатятся собственной жизнью, а другие — рассудком. Правда, главный злодей получит своего рода индульгенцию: прямо по Булгакову, ему будет даровано «не прощение, но покой». Как это произойдет, и через что придется пройти капитану Хайду, чтобы поведать свою историю Роберту Луису Стивенсону (да, да, тому самому) — можно узнать на страницах этого прекрасного, увлекательного и умного романа.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
