Тэги
Всем привет! Продолжаем разговор о том, как перестать проходить мимо классики — с тоской обозревая непочатый край золотого фонда и вздыхая «Ну, как-нибудь потом», — начать уже ее читать и получать громадное удовольствие. В прошлый раз я делилась пятью лайфхаками и списком из шести суперкоротких книг, с которых стоит начать, если вид солидных томов вызывает у вас ужас и оторопь. На сей же раз мы накинем пару «блинов» на нашу литературную штангу и поговорим о романах — не на один вечер, как в прошлый раз, а на два-три. Это если не бежать вприпрыжку и читать вдумчиво — а вдумываться там есть во что.
Те, кто все это уже читал и неплохо помнит, — не переключайтесь, вас тоже ждут сюрпризы и поводы перечитать и/или переосмыслить.
Готовы? Тогда поехали…
…и сразу «наше все», и сразу роман в стихах — не единственный, но определенно главный в русской литературе. В романе больше пяти с половиной тысяч строк, написанных четырехстопным ямбом, — кажется, что такой объем ритмично организованного текста непременно должен утомлять читателя, особенно современного. Но — не утомляет! Как раз для этой цели Пушкин придумал специальную 14-строчную строфу, которая теперь зовется «онегинской». В ней сочетаются разные типы рифмы и способы рифмовки — и на выходе мы получаем настоящее волшебство, потому что ни один роман первой половины XIX века не читается так легко и радостно, как «Евгений Онегин».
И ни один из них так не похож на профиль писателя в социальной сети — где повествование переплетается с размышлениями, воспоминаниями, пейзажными зарисовками и обращениями к читателю, которые лихо сокращают дистанцию между нами и жившим двести лет назад автором. Наверно, потому что автор гений — все, от кого это ускользает до «Евгения Онегина», по прочтении романа обычно понимают во всей полноте, почему же Пушкин — «наше все».
Об истории создания, структуре, которая со временем менялась, композиции, поэтике — и этике пушкинского романа, которые и превращают стихотворный профиль в «Фейсбуке» или «Вконтакте» в гениальное художественное произведение, написал в своей сопроводительной статье Андрей Немзер — под говорящим названием «Роман, который еще удивит». Удивит, не сомневайтесь!
Тем же, кто считает, что его уже не удивить, я рекомендую лекцию Игоря Пильщикова на просветительском сайте «Арзамас» — о том, зачем нужны комментарии к тексту «Евгения Онегина» и почему мы на самом деле не понимаем такой знакомый, родной и на первый взгляд совершенно понятный язык Пушкина.
Роман, который тоже входит в школьную программу — и по этой причине нередко проскальзывает мимо сознания. Но здесь нам повезло — «Отцов и детей» Тургенева нежно любит Дмитрий Львович Быков и с удовольствием читает о романе увлекательные 2-часовые лекции. Но для издания «Времени» он уместил свою любовь к роману в 6-страничную статью — и получилась статья содержательной, концентрированной и такой афористичной, что только на цитаты рвать. А самое главное — неожиданной. Например, Дмитрий Львович уверен, что современный европейский роман — вот такой короткий, на пару вечеров — придумал именно Тургенев.
Чем еще, кроме краткости, приметен тот самый европейский роман, который придумал Тургенев? Какую простую мысль заложил автор в свой роман — и почему так просто ее там не углядеть? Почему, в конце концов, «Отцы и дети» никогда не потеряют своей актуальности и всегда будут «романом о нас» — по крайней мере в России? На эти и десяток других вопросов Дмитрий Быков ответил в своей статье — и в сочетании с текстом романа она разит наповал.
Ну и небольшой бонус для тех, кто все знает. Многие не любят Тургенева за пространные и монотонные пейзажи. «Тургеневские пейзажи» — это вообще нарицательное название всего того, что в школе обычно в страхе пролистывают. А вот как не скучать над пейзажами у Тургенева — которых немного, но все-таки есть в «Отцах и детях», — а проникаться ими, очень по-человечески рассказывают на том же «Арзамасе», спасибо им большое.
В отличие от двух предыдущих романов, «Портрет Дориана Грея» в обязательную школьную программу не входит — но от него точно никуда не денутся студенты гуманитарных вузов. Всем остальным, впрочем, тоже не стоит проходить мимо — все-таки единственный роман основоположника эстетизма. Кроме изящного стиля, блистательных афоризмов и небольшого объема, у «Портрета Дориана Грея» есть и другие достоинства — например, он потрясающе кинематографичен, каждая сцена создает полный эффект присутствия, как бы искусственно она ни выглядела со стороны. А еще — что точно ускользает при первом прочтении — роман невероятно зеркален. И не только в том смысле, какой упомянул сам Уайльд в предисловии: «Искусство — зеркало, отражающее того, кто в него смотрится, а вовсе не жизнь». В своей статье — богатой, насыщенной образами и изящной, как сам роман, — Михаил Свердлов вскрывает целую систему зеркал, двойников и отражений, спрятанную в «Портрете Дориана Грея». Это система проявляется и в структуре романа, и в его сюжете — а еще, вглядевшись в нее пристальней, как в зеркальный телескоп или микроскоп, можно увидеть космические высоты и глубинную суть вещей. Зрелище незабываемое!
А лучшим дополнительным чтением к роману — ну, кроме хорошей сопроводительной статьи, конечно, — будет биография самого Уайльда. История его жизни — один лишь сухие ее факты! — столь литературна, что тут и выдумывать ничего не надо. На судьбу своего создателя «Портрет» повлиял самым непосредственным образом — невероятно трагическим, но, как завещал сам Уайльд, очень красивым.
Величайшую повесть — все-таки повесть, а не роман — Джерома русский читатель обычно знает по одноименному советскому фильму 1979 года. Фильм совершенно блистательный, к тому же музыкальный — смотреть и пересматривать его точно стоит. Но саму книгу он не заменит — во-первых, ее сюжет кардинально отличается от фильма, который снят всего лишь по мотивам. А во-вторых, только непосредственное знакомство с текстом показывает, насколько же «Трое в лодке» — точная и остроумная пародия на героические и приключенческие романы, особенно Редьярда Киплинга и Жюля Верна. В своей статье, проникнутой такой любовью к автору, что не заразиться ей невозможно, переводчик и критик Ольга Федянина рассказывает, как Джером подарил Британии нового героя — юмористического, пародийного, праздного и очень контрастного деятельным героям литературы XIX века. И фактически подарил британской литературе ее волшебное неувядающее свойство, которые мы все так любим, — «смеяться над людьми, сохраняя при этом и свое, и их достоинство».
В дополнение к книге обязательно стоит посмотреть фильм (если еще не смотрели, то лучше после книги) и прочесть продолжение — «Трое на четырех колесах». Ольга Федянина в своей статье утверждает, что вторая повесть ничуть не хуже — хотя и не снискала популярности «Троих в лодке».
Если предыдущие книги всем более-менее известны — хотя бы по фильмам! — то об «Истории кавалера де Грие» вы запросто могли ничего не слышать. А очень зря: и сам роман — маленький, почти повесть! — и жизнь его создателя Антуана-Франсуа Прево внимания заслуживают. Прево родился во Франции на самом излете XVII века, прожил бурную жизнь, успел побывать монахом, солдатом, писателем, проповедником, авантюристом и ученым, много лет провел в изгнании и сделал очень много для сближения французской и английской литературы. Его романы — огромные, полные невероятных приключений и откровенно развлекательные — были очень популярны при жизни автора, но испытание временем прошли не они, а как раз короткая «История кавалера де Грие».
Почему? Ответ на этот вопрос кроется во втором имени на обложке книги — это Манон Леско, главная героиня и возлюбленная де Грие, ради которой он проходит тяжкие испытания и совершает тяжкие же преступления. Главная заслуга Прево в том, что он создал полнокровный и противоречивый женский образ — определенно порочный и столь же определенно обаятельный. Образ этот так редок для классической литературы и так важен для нее, что издатели порой просто выкидывают кавалера де Грие из названия и оставляют только «Манон Леско». Исследователи и критики до сих пор спорят о Манон и трактуют ее образ диаметрально противоположными способами. А сама история напоминает кучу других произведений — от Достоевского и Лескова до Нила Геймана. Точнее, не напоминает, а отражается в них — потому что написан роман аббата Прево был гораздо раньше.
К материалу прикреплены и другие книги серии «Проверено временем» объемом до 300 страниц — и как раз на пару вечеров. Все они вышли с полными любви и обожания сопроводительными статьями — и каждую из них стоит прочесть.
–30 % Выгода 216 ₽
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
