На исходе дня: история ночи

Колокольный звон плывет над стенами средневекового города, над зубцами и вычурными башенками, шпилем ратуши, пригородными садами и огородами... Для историка это деталь, точно характеризующая определенную эпоху, для романтика — повод повздыхать по "старым добрым временам", для писателя — яркий, поэтичный образ. Ну а для средневековых путников, которым, собственно, и адресован звон колокола, это сигнал: ноги в руки — и бегом, а то опоздаете к закрытию городских ворот и придется ночевать в чистом поле. Ибо на мир опускается ночь, сгущаются болезнетворные миазмы, наступает пора злых духов, воров, еретиков и развратников. В большинстве человеческих цивилизаций ночь традиционно ассоциируется со смертью и злом. По крайней мере, именно так обстоит дело в европейских странах, о которых пишет в своем объемистом исследовании "ночной культуры" американский ученый Роджер Экерч. В темное время суток наши возможности восприятия мира сильно ограничены: реальных опасностей мы не видим, зато фантазия работает с утроенной интенсивностью. Куст превращается в черта, клок тумана — в призрака, болотные огни — в злобного фейри, заманивающего в топь неосторожных пилигримов. В это время ночному татю легче уйти от преследователей с награбленным добром, а наемному убийце обойти дремлющих сторожей и выполнить заказ. Из-за специфики суточного ритма человеческого организма в ночные часы растет смертность, а легкие спящего чахоточного больного получают дополнительную нагрузку — что, естественно, тоже не способствует улучшению самочувствия. В общем, в ночи действительно есть чего бояться — помимо ведьм и злых духов. В Средние века и Новое время светские и церковные власти боролись с подступающей тьмой всеми доступными способами: ограничивали возможность передвижения по городу, выдворяли перед закатом всех чужаков за городскую стену, учреждали ночную стражу, устраивали полуночные молебны и инсценировки Страстей Господних... Простые крестьяне и горожане крепко-накрепко запирали окна и двери, спускали сторожевых псов, вооружались перед сном до зубов, обращались к помощи заклинаний и оберегов. Если верить Роджеру Экерчу, люди доиндустриальной эпохи сильно отличались от наших современников, живущих в мире, где граница между днем и ночью давным-давно стерлась. Даже улицы самого глухого провинциального поселка освещены сегодня куда ярче, чем площади Лондона, Парижа или Рима в XV столетии. С Госпожой Ночью наших предков связывали крепкие и серьезные отношения: их с детства учили безошибочно ориентироваться в полной темноте, находить дорогу при тусклом свете звезд, на слух определять расстояние до скачущего всадника, а главное — не терять самообладание даже в абсолютном мраке. От этих умений, ныне почти утраченных за ненадобностью, часто зависела сама жизнь человека Средневековья. Причем не только простолюдина, но и представителя привилегированного сословия. В своей "Истории ночи" Роджер Экерч не делает особых открытий — практически все, о чем он пишет, можно при желании почерпнуть и из других источников. Американский профессор решает иную задачу: он блестяще систематизирует факты и обрушивает на читателя целый водопад примеров, показывающих, сколь сильно изменилась европейская "ночная культура" всего за каких-то полтора столетия. Отличная, почти образцовая научно-популярная книга — и чрезвычайно полезный источник для любого литератора, берущегося описывать доиндустриальное общество. Рецензия: Василий Владимирский, Питерbook.