Свобода с дьявольским оттенком

Вера в подверженность женщин влиянию нечистой силы не только в определенные периоды истории подбрасывала дров в костры инквизиции, но и вообще на протяжении долгого времени аргументировала подчиненное положение женщин: если Ева в Эдеме не устояла перед соблазнами змея, то и весь женский пол должен вечно расплачиваться за столь опрометчивый поступок и смиренно пребывать на вторых ролях. Однако великие потрясения и общественные переустройства наполнили старые мифы новыми смыслами. Конечно, идеи о злом Боге и добром Дьяволе витали еще на заре христианства, но секуляризация, борьба за права и другие социально-политические процессы придали им дополнительный стимул. Мятежный образ Люцифера, воспетый поэтами-романтиками, отлично соответствовал духу времени, а потому для некоторых из символа грехопадения превратился в символ неудержимого стремления к свободе, в том числе и от патриархальных устоев. Инфернальный феминизм 1 549 ₽ Столь специфический аспект феминизма рассматривается в книге шведского историка религии, преподавателя университета Содерторн Пера Факснельда «Инфернальный феминизм» (российские издатели почему-то решили смягчить более провокационный заголовок оригинала — «Сатанинский феминизм»). Автор специализируется на изучении эзотерики, «альтернативной духовности» и новых религиозных движений. В основу книги легла его докторская диссертация, отмеченная премией Доннерского института за выдающиеся исследования в области религии. Посмотреть В своих штудиях Факснельд не ограничивается священными текстами и их толкованиями. Предмет своего исследования он всегда погружает в общекультурный контекст, а также анализирует его воплощения в искусстве и литературе, поэтому неудивительно, что на страницах книги найдется место не только завзятым феминисткам вроде Мэри Маклейн или Сильвии Таунсенд Уорнер, но и теософке Елене Блаватской, анархисту Михаилу Бакунину, писателю Брэму Стокеру и множеству других интересных личностей. Исследование Факснельда сосредоточено на периоде, который принято называть «долгим XIX веком» — от Великой французской революции до начала Первой мировой войны. Однако иногда, чтобы лучше проникнуть в суть того или иного явления, он отклоняется в далекое прошлое — например, рассматривая происхождение мифологического образа Лилит или выявляя культурные последствия зловещего трактата «Молот ведьм». По книге очень заметно, что она выросла из диссертации: конкретные формулировки, местами суховатый стиль, обилие ссылок и цитат, четкие выводы по каждой главе. Факснельд обстоятельно исследует многочисленные образы темных сил, выступавшие в качестве как простого риторического приема, так и полноценного контрпрочтения христианского мифа. При этом он не пытается «вчитывать» в исследуемые тексты какие-то свои смыслы, а относится к источникам очень бережно, однако не упуская возможность подметить некоторые неочевидные или даже неосознаваемые их авторами нюансы. Пер Факснельд — швед, что придает книге своеобразную национальную специфику. Конечно, наиболее знаковые для цивилизации события культурной и общественно-политической жизни происходили в Великобритании, Франции, США, Германии и других великих державах, но и скандинавские страны не оставались в стороне. Например, Факснельд подробно останавливается на деятельности журнала шведских социал-демократов «Люцифер», где Сатана символически прославлялся как «бич капитализма». Последняя из опубликованных там «Десяти заповедей Люцифера» провозглашала: «Не желай жены ближнего твоего, если только она не желает тебя одного, но вола его и осла его, что у ближнего твоего, отбери у него и сделай собственностью братьев твоих». Образы демонических женщин, нарушающих патриархальные нормы, в готической литературе Факснельд — помимо очевидных «Влюбленного Дьявола» Жака Казота, «Ватека» Уильяма Бекфорда, «Монаха» Мэтью Грегори Льюиса, «Мельмота Скитальца» Чарльза Метьюрина, «Любви мертвой красавицы» Теофиля Готье, «Кармиллы» Шеридана ле Фаню, «Дракулы» Брэма Стокера — рассматривает также на примере новеллы финской писательницы Айно Каллас «Невеста волка», основанной на эстонском фольклоре мистической истории о юной жене лесника, которая, заслышав зов Лесного Демона, по ночам оборачивалась волчицей. Факснельд вообще уделяет значительное внимание художественной литературе — именно там, по его мнению, в первую очередь из зловещего персонажа Сатана перековывался в позитивного. Со времен «Потерянного рая» Джона Мильтона придуманные писателями демонические идеи и образы будоражили воображение общественности. Поэты-романтики в своем стремлении к высшему порядку наделяли темные силы притягательностью. Авторы готических романов порой стояли на консервативных позициях, но в их произведениях сквозило «явное любование своими антигероями и увлеченность скабрезными описаниями их безнравственных поступков». Декаденты, вообще склонные к смысловым инверсиям и контрпрочтениям, обнаруживали в сатанинских мотивах «объект эстетического любования или источник слегка греховного возбуждения». Да и писательницы-феминистки охотно обращались к образу дьявола — так, Мэри Маклейн, выпустившая скандальную автобиографическую книгу, не раз заявляла, что мечтает выйти замуж за Сатану. Взявшись за довольно узкую и откровенно маргинальную тему, Факснельд умудрился не только раскрыть ее в полном объеме, но и создать своеобразную картину западной духовной жизни в «долгом XIX веке». Вокруг мрачной фигуры Люцифера и его многочисленных воплощений, превратившихся из искусителей в освободителей, проносятся литература, искусство, политика, эзотерика, журналистика, повседневная жизнь и другие сферы. В каждой из них Факснельд отыскивает немало значимых деталей, которые без взгляда с «темной стороны», возможно, остались бы незамеченными, а для российской аудитории еще и открывает малоизвестные и не переводившиеся на русский язык книги. Александр Москвин, журнал Darker.