Александр Потемкин, "Человек отменяется"

Потемкинские деревни, или В поисках единомышленников Перед нами произведение многослойное, глубокое, по-своему незаурядное. Это социальный памфлет, это горячий диспут, это бурный спор автора сразу со всеми, в том числе и с самим собой. Роман "Человек отменяется" Александра Потемкина – явление, на которое можно закрыть глаза, как на что-то слишком раздражающее, мешающее комфортно существовать, но отмахнуться от него, коли ты к нему прикоснулся, невозможно. Стиль автора затягивает своими аргументами, игрой своего интеллекта, иронией и самоиронией. Он требовательно взывает к нам.   В романе время от времени возникает сюжет – и мы начинаем следить за перипетиями раздвоения личности гражданина Химушкина и перевоплощением его в господина Гусятникова, но это лишь каркас определенной формы (формы могли быть любыми другими – и автор нам это демонстрирует), на который писатель натягивает огромное полотно сегодняшней жизни России, дабы – как Вергилий дряхлеющего Данте – провести по нему своего читателя. Причем, читатель этот не может быть любителем легкого чтива (хотя приемы этого чтива, заменившего для многих россиян высокую литературу, автор использует как знак времени, как каноны сегодняшнего мышления и очередной повой для иронии). Александр Потемкин взывает к читателю неуспокоенному, ищущему, озабоченному будущим нашей страны, Он ищет единомышленников.   В свое время великий Джонатан Свифт уже проложил дорогу в этом жанре, вскрывая пороки своего общества в псевдо-забавных приключениях Гулливера (которые в адаптированном для нашего юношества варианте приняли вид всего лишь забавной сказочки о злоключениях человека, оказавшегося то среди великанов, то среди лилипутов, то среди жеребцов, перенявших все пороки и человечества, но часть про гуингмов – лошадей, наделенных человеческим разумом, наименее нашему читателю известна, поскольку была тяжела для адаптации, не хотела "упрощаться"). Автор романа "Человек отменяется" - несомненный трибун и интеллектуал – тоже, пытаясь препарировать сознание россиянина, порожденного советским обществом, пытается подвергать своего героя (или героев, учитывая раздвоение гражданина Химушкина) различным метаморфозам. То он видит себя зерном (находя соплеменников, не понимающих его, и в соседствующих с ним зернах), то попадает на светские рауты, то…   Но какие бы внешние формы не принимал персонаж ироничного автора, в каких бы ситуациях (даже самых дурацких) он не оказывался, его разум продолжает возмущенно кипеть, извергая все новые сентенции о поводу российского жизнеустройство. Его не устраивает то и это - по сути, не устраивает вообще все, и это делает книгу еще более забавной, поскольку приходишь к выводу, что совершенства в мире, как и идеального положения вещей, быть в принципе не может. Никогда и нигде. Однако человеческий разум, особенно советский, пораженный вирусом переделки мира, с этим смириться не может.   Вот и продолжается по всей Руси великой – на кухнях, на лавочках, у пивных ларьков бурчание народа, что, дескать, там наверху дураки, что власть захватили дегенераты, которые не знают, что со страной делать и лишь набивают свои карманы, что все надо делать не так, а вот так. Что характерно, почти каждый (особенно после стакана) предлагает свои варианты переустройства страны. Кого расстрелять (это непременное условие переустройства), кого посадить, кому обломать руки-ноги и начистить харю (это уже путь к перевоспитанию), кого заставить учиться и читать умные книги (этот вариант возникает реже, поскольку сами фантасты-переустройщики, как правило, не особенно учились и не знают конкретно какие книги надо читать, чтобы стать – или хотя бы считаться – умными.   Все эти досужие и нескончаемые версии спасения России, рождающиеся в головах дорогих россиян, автор романа скрупулезно собирает и перемешивает в одном котле. Получается густое пряное интеллектуальное месиво, которое проглотить в полном объеме под силу разве что философствующему Гаргантюа или увлеченному социальной критикой Пантагрюэлю. Но и остальные читатели, смеясь вслед за автором и радостно потирая руки ("Ай да Потемкин, ай да сукин сын!"), найдут в книге россыпи точных ярких мыслей, развивающих и углубляющих их собственные размышления о том же, увидят новые направления для поиска "русской идеи" и обогатятся теоретическими знаниями, собранные в романе "Человек отменяется" как в хорошей энциклопедии.   По сути, это трактат о том, как обустроить Россию, плод многолетних размышлений едкого и острого ума, добродушная издевка над природой человеческой и разноцветный фонтан интеллекта. Автор препарирует разум своих сограждан, их обывательское критиканство, их вечные мечты о лучшей доле, разумном правительстве и идеальном времени, создавая впечатляющий слепок сознания (уж каково оно есть, таково есть) нашего современника.   Правда, нельзя не заметить, что почти все персонажи Александра Потемкина – и мужчины, и женщины, и одушевленные предметы – говорят одним и тем же языком; герой постоянно встречает собеседников, оппонентов, братьев по духу, которые говорят его же словами, множат его же мысли, несут его же пафос. По сути, вся книга это нескончаемый монолог автора, разложенный на голоса. Это создает – не смотря на авторское стремление разнообразить внешнее действие (хотя его абсолютно подавляет действие внутреннее) – ощущение монотонности, повтора приема, топтания на месте, не смотря на то, что создатель романа заваливает читателя все новыми фактами и аргументами, стремится поразить его социальными откровениями и парадоксами, развлекает блеском своего ума. Время от времени в романе возникает "пробуксовка", авторская мысль ходит по кругу, укачивая сознание читателя. Потом, естественно, действие вновь набирает обороты, а мысль – новые виртуозны витки. До следующей пробуксовки.   Конечно, высоколобые литературные критики могут вообще не отнести книгу "Человек отменяется" к образцам высокой литературы (или же, наоборот, причислить автора к разряду потенциальных классиков), но явлением социальной жизни это произведение, наполненное мыслями, страстью, едкой иронией, несомненно, может и должно стать.   Да, несколько провисает драматургия романа, да, герои разговаривают, как правило, монологами, да, их интерес к другим людям абсолютно поверхностный, поскольку интереснее самих себя они никого вокруг не видят. Это делает героя одиночкой, непонятым гением мысли, так модным в позапрошлом веке "лишним человеком". Его обращение к читателю превращается в демонстрацию собственной уникальности, а весь пафос переустройства России оборачивается лишь упражнением в социо-политических играх. Но роман Потемкина при всей своей усложненности это зеркало нашего общества, в которое, не скрывая этого, смотрится и сам автор, воспринимая изображение – как в треснувшем стекле – в двух и более ипостасях. Каждая из них имеет определенное искажение (автор не скрывает, что эти искажения его забавляют, что он играется с ними), но чего пенять на зеркало, как говорится, если рожа крива? И российский читатель (зарубежный, боюсь, не поймет хитросплетений нашего сознания и реалий нашей жизни) обретет любопытнейшее произведение, которое кому-то покажется размышлениями нового Остапа Бендера, замечающего всю глупость и ущербность нынешних россиян, а кому-то – толковым и весомым учебником для переустройства российского общества.   А что касается эстетики "отвратительного", в которой написан ряд эпизодов, то она имеет такое же право на существование, как и более привычная нам эстетика "прекрасного". У нее есть свои законы, свои классики и сторонники. Потемкин без вящего смущения познает мир "снизу", через человеческую низость, похотливость, жажду разрушения и всевозможные пороки.   При этом "за кадром" присутствует некий, говоря по-школьному, лирический герой, который взирает с ужасом и отвращением на вздорных, агрессивных, не видящих ничего позитивного существ, выведенных на страницах. Герой книги провоцирует проявление человеческих пороков и тут же пытается за них карать. Да, автор утрирует нашу похоть, фантазии, слабости. Но делает он это с терапевтической целью, пытаясь образумить сходящее с ума общество. Хотя кто-то из читателей может сказать, что он просто играет грязными тряпками, строит из мусора города, населяя их придуманными "помоечными" человечками. Но Потемкин показывает, как мерзок и ужасен мир – и это отрезвляет. В прежние годы книга наверняка вызвала бы споры и дискуссии, но сейчас аудитория ленива, пассивна и апатична. Однако не исключено, что имя Александра Потемкина после романа "Человек отменяется" читающая публика запомнит и будет ждать его новых произведений и взгляда на Россию на новых и новых витках ее истории. Рецензия: Петр Черняев, "Литературное обозрение"