И. Зингер. Нобелевская лекция

Прочитана 8 декабря 1978 года.Сочинитель рассказов и поэт в наше время, как и во всякое другое, должен ублажать дух в полном смысле этого слова, а не заниматься лишь утверждением общественных или политических идеалов. Никакой рай не откроется заскучавшим читателям, и нет извинения для нудной литературы, которая не интригует его, не увлекает, не возносит ввысь, не дает избавления от будничных тягот, чем всегда одаривает подлинное искусство. Правда, впрочем, и то, что серьезный современный писатель должен быть глубоко встревожен проблемами своего поколения. Ведь нельзя не замечать, что власть религии и особенно вера в откровение, ныне слабее, чем когда-либо в истории человечества. Всё больше и больше детей вырастают без веры в Бога, не веря в воздаяние и кару, в бессмертие души и даже в действительность этики. Истинный писатель не может пренебречь фактом, что семья утрачивает свою духовную основу. После Второй мировой войны осуществились все мрачные пророчества Освальда Шпенглера. Никакие технические достижения не могут смягчить разочарованности современного человека, его одиночества, чувства неполноценности, его страха перед войной, революцией и террором. Наше поколение утратило веру не только в Провидение, но и в самого человека, в человеческие институты, и часто в те из них, которые к нему всего ближе.Должен быть путь, следуя которым, человек получит все возможные наслаждения, обретет всю силу и знания, которые может дать ему природа, и всё же будет служить Богу – Богу, проявляющему себя в действиях, а не в словах, и чей словарь – сам Космос. Я не стыжусь признаться, что отношу себя к тем, кто вообразил, будто литература способна открыть новые горизонты и новые перспективы – философские, вероисповедальные, эстетические и даже общественные. Во всей истории древнееврейской литературы никогда не было существенного различия между поэтом и пророком. Наша древняя поэзия часто становилась законом и образом жизни.Кое-кто из моих приятелей по кафетерию у "Джуиш дейли кроникл" в Нью-Йорке называет меня пессимистом и декадентом, но смиренная отрешенность всегда покоится на вере. Меня радуют такие пессимисты, как Бодлер, Верлен, Эдгар Аллан По и Стриндберг. Мой интерес к психическим исследованиям привел к тому, что я стал находить утешение в мистиках, подобных Сведенборгу и нашему Рабби Нахману Брацлаверу, а также великому поэту наших дней, моему другу Аарону Цейтлину, умершему несколько лет назад и оставившему исключительно ценное литературное наследие, написанное главным образом на идише.Пессимизм творческой личности – не декаданс, а могучая страсть к искуплению человека. Поэт, ублажая читателя, продолжает вести поиск вечных истин и смысла жизни. Своим особым путем он пытается разрешить загадку времени и перемен, найти ответ страданию, найти любовь в бездне жестокости и несправедливости. Это может показаться странным, но я нередко забавляюсь мыслью о том, что когда все общественные теории рухнут, а войны и революции оставят человечество в безнадежном унынии, явится поэт – которого Платон изгнал из своей республики – и спасет нас всех.Идиш иногда называют мертвым языком, но ведь так две тысячи лет называли и древнееврейский. Однако в наши дни он возродился совершенно замечательным, почти чудесным образом. Арамейский несомненно был мертвым языком много веков, но опять появился на свет в Зогаре – возвышенном мистическом творении. Несомненно, классики литературы на идише являются и классиками литературы на современном иврите. Идиш не сказал еще своего последнего слова. В нем есть сокровища, которые еще не открылись глазам мира. Он был языком мучеников и святых, мечтателей и каббалистов – богатым юмором и памятью, которые останутся с человечеством, быть может, навсегда. Говоря фигурально, идиш мудрый и скромный язык всех нас, идиома испуганного и не теряющего надежды Человечества.Лауреаты Нобелевской премии Обзоры: К 100-летию Исаака Башевиса ЗингераМост через бездну