Вступление к "Лекциям доктора Пуфа" Сергея Денисенко

Вступление "Доктор Пуф, или Кулинарные изыски князя Одоевского" В середине 1840-х гг. на сцене русской журналистики появляется и вскоре приобретает известность любопытный персонаж - профессор Пуф, "доктор энциклопедии и прочих наук". На протяжении 1844-1845 гг. из номера в номер "Записок для хозяев" (приложение к "Литературной газете") на последней полосе публикуются его лекции о "кухонном искусстве". "Кто не знает доктора Пуфа? Кто не имеет ко мне доверенности? Кто не читал моих сочинений? Какое невежество! Кто раскаивался, прочитав мои бессмертные творенья? У кого блюдо не удалось по моим рецептам?" - приговаривает сей ученый муж, с первой же лекции беззастенчиво рекламируя самого себя. Впрочем, именно так и должен был поступать почтенный профессор, ведь он - "пуф". Модное в 1830_1840-хгг. словечко происходит от английского глагола to puff - раздувать, рекламировать - и даже надувать. "В нашем просвещенном XIX веке утверждать, что Пуф не существует, - есть явная нелепость, опровергаемая ежедневными опытами", - иронично замечает сам "доктор энциклопедии" - вернее, даже не он, а его создатель. Для читателей не было секретом, что под выразительным псевдонимом скрывался известный литератор первой половины XIX в. князь Владимир Федорович Одоевский (1804_1869). Современники вспоминали, что он "под именем доктора Пуфа сочиняет непостижимые уму блюды и невероятные соусы…" . Сам же доктор Пуф всячески пытался убедить читателей в реальности своего существования. "В ожидании явных нападений обо мне стараются распустить самые неблагонамерен ные и неблаговидные слухи, - негодует профессор. - Одни дошли до того, что утверждают, будто я не существую !.. Что может быть обиднее? Другие, более дальновидные, уверены, что, несмотря на мое имя, я принадлежу к женскому полу. Как вам это нравится? Некоторые исподтишка замечают, что я - произведение шаловливых минут одного знаменитого в литературе пера…" А "знаменитое в литературе перо", князь Одоевский, мастерски создает вымышленный образ и по всем правилам мифотворчества отстраняет его от себя. Пуф и Одоевский - не одно и то же. Пуф, этот надуватель и рекламист, но, впрочем, великий кулинар, не упускает случая похвалить и труды князя Одоевского, "почтенного и всеми уважаемого сочинителя": "Признаюсь вам, что я с большим удовольствием усмотрел в недавно вышедших сочинениях одного известного писателя, что он совершенно одинаких со мной мыслей…" Черты "знаменитого профессора" перед читателем открываются постепенно. Так, только в 20-й лекции мы узнаем, что "доктор Пуф от природы несколько тучен, <…> эту естественную наклонность он умеряет систематическою диетою". А в "замечании для потомства" знаменитый кулинар признается: "Мое имя Маланья (я из иностранцев) Кирикиевич: странность этого имени заставляла меня держать его в секрете; но теперь я вынужден открыть мою тайну. Впрочем, по-французски оно совсем не то, и довольно благозвучно: Melanie". Читатель позднее узнаёт, что прапрадедушка Пуфа звался Скарамушем (персонаж комедии дель арте). Его портрет "в полный рост" оказывается весьма экстравагантным: "Доктор Пуф был в белой шляпе, спокойном пальто; брюшко его величественно выдавалось из экипажа; быстрые глаза обращались из стороны в сторону; маленький вздернутый нос, выдавшаяся нижняя губа, пухлые розовые щеки, неизменные ясность, довольство и спокойство всей физиономии придавали лицу доктора что-то сократовское, - все узнавали почтенного профессора и почтительно ему кланялись…". … (здесь приведена только часть вступительной статьи)Более полутора веков назад были написаны "Лекции", и сегодня они - мы в этом уверены - станут столь же популярны среди читателей, как и тогда. Хотя времена и переменились, мы и теперь можем грустно повторять за Пуфом-Одоевским: "Грустно жить на сем свете, господа, - говядина, куры, рябчики - всё дорого…" Сергей Денисенко