Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами

В новом романе Пелевина есть трипы, конспирология, словесные игры, множественные вселенные, альтернативная история, древние божества, точные наблюдения за сегодняшними реалиями и некое подобие Общей Теории Всего; впрочем, перечислить это — все равно что сказать, что роман Пелевина напечатан на бумаге. Стало уже привычным, что новый Пелевин — это в лучшем случае успевший слегка забыться старый Пелевин; к очередной, подчиняющейся сезонным циклам книге подступаешься как к новому альбому видавшей виды, но не растерявшей прыти рок-группы — никто не ждет от него прорывов в неведомое, скорее важно понять, на что из уже слышанного это похоже; это «возвращение в форму» или «топтание на месте»; это скорее «A Momentary Lapse of Reason» или где-то ближе к «Animals»; на новый «Piper At The Gates of Dawn» никто давно уже не рассчитывает — такое бывает в жизни лишь однажды, понимаем. Итак, поехали: специализирующийся на золоте финансовый аналитик, пережив биржевой крах (и спустив в трубу капиталы высших чинов ФСБ), отправляется в путешествие внутрь себя с помощью давно полюбившихся пелевинскому читателю таблеток. Там он встречает спиритуально-хитинового покровителя, залетевшего из рассказа Эдгара По, обнаруживает матрицу своего «я», состоящую из ошметков чужих текстов, переживает причудливую деформацию сексуальности (похожий случай был изображен на картине «В поисках внутреннего Буратино» из повести «День бульдозериста»), постигает истинную природу финансового капитала и опирающейся на него цивилизации — et cetera, et cetera; от прочих пелевинских психонавтов его отличает лишь то, что он оперирует терминами «либералы» и «вата», с одинаковой легкостью пишет для ресурсов обоих направлений и безжалостно проходится по уязвимым местам обоих дискурсов, точнее — их специфическим проблемам в средней полосе. И это лишь начало: история аналитика обрывается (хотя и продолжает мерцать в следующих главах), чтобы уступить место следующим новеллам, раскрывающимся, как матрешка с портретом Обамы, и складывающимся в некоторый метатекст: не цельное повествование и не сборник рассказов, а сад расходящихся тропок, которые неизменно приводят в одну хорошо знакомую географическую точку. Ожидание нового Пелевина — это всегда, помимо прочего, расчет на новую дозу социально ориентированного остроумия, «хронику-текущих-событий» в каламбурах и анекдотах, и Пелевин отрабатывает номер, аккуратно вставляя в программу концерта любимые фанатами хиты: логотип РБК, переделанный слоган «Дождя», намеки на Донбасс и Сирию — но очевидно, не это его заводит. Кажется, автор отвлекся от пристрастного слежения за трендами, равно как от рискованных экспериментов по изучению соцсетей изнутри; московская модница, прочим напиткам предпочитающая «Бейлис», как бы подсказывает: точность в деталях на этот раз не главное. Пелевина интересуют сущности более вневременного плана — в первую очередь деньги. Деньги не в смысле «кэш», «активы», не как источник статуса и двигатель потребления, а как абстрактная сущность, надмирный финансовый поток, непознаваемый и непредсказуемый — и обладающий достаточной силой, чтобы заставить мир вращаться вокруг себя. Критик Лев Данилкин придумал когда-то писать о литературе через финансовую терминологию, «фьючерсы» и «деривативы», теперь Пелевин заходит на новый виток, пытаясь объяснить деривативы как религиозный феномен, гегелевский Абсолют, в котором сходятся все противоречия; либералы и вата, Россия и Запад, сила ночи и сила дня — не просто блики на поверхности Пустоты, но еще (и главным образом) источники энергии, заставляющие котировки двигаться вверх и вниз. Отдельный вопрос — где в этой схеме место для России, опять же, взятой не как небесный третий Рим, а как РФ образца 2016 года, государство, от которого непонятно чего ждать, находящееся в неоднозначных отношениях с «западными партнерами» и «мировым сообществом», а значит, и волнующим Пелевина доллароцентричным миропорядком. «Лампа Мафусаила» — книга, в которой на удивление мало говорится об индивидуальном спасении или судьбах души, в корпусе текстов Пелевина это скорее «Философические письма», медитация над той колеей, по которой с томительной неизбежностью движется русская история, — и над точками ее пересечения с мировым автобаном. Борьба западников и славянофилов (которые неизменно встречаются в очереди у кассы), тайная полиция, ищущая контакта с древними оккультными силами (чтобы еще более эффективно развести и кинуть подневольное население), рассуждения об особом пути и геополитической миссии (вызывающие у воображаемого противника смех или зевоту); Пелевин срывает маски не с фантомов человеческого ума как такового — а с порождений местной историософской традиции: вся суть предлагаемой Россией цивилизационной альтернативы в том, чтобы взять с Запада некий модус бытия, объявить его ничтожным, а потом упасть по сравнению с ним на совсем постыдное дно. Стоит, пожалуй, обесточить тревожно заморгавшие на этом месте детекторы русофобии; к нынешнему Западу — и особенно практикам политкорректности — автор относится с не меньшим скепсисом: запрет на слова, репрессии по отношению к языку ведут все к тем же фрустрациям и несчастьям — что и взятые с бревенчатого потолка геополитические фантомы. Впрочем, пелевинская диалектика не только в умении объявить все противоположности одинаково идиотскими, автор виртуозно меняет декорации — от метафизического отчаяния к обещанию несказанной благодати, и вслед за описанием бессмысленных копошений ФСБ, ЦРУ и каких-то хтонических чертей здесь следует новелла «Храмлаг», этакий парафраз прилепинской «Обители», одним изящным жестом объясняющий не только смысл перманентного самоуничтожения нации в ГУЛАГе — но и возникновение психоделической революции, происхождение блатных татуировок, тайну ядерных испытаний на Новой Земле и бог знает что еще, не исключая места, времени и последствий выпавшего на наш век Богоявления. Как говорил уже на этих страницах Павел Пепперштейн, читателю нужна не информация, а трансформация; и каким бы знакомым ни казался трек-лист, невозможно остаться прежним, дослушав этот альбом до конца; через банальности, самоповторы, метафизический туман и шутки, заточенные под вкус менеджера среднего звена, Пелевину все равно удается смещать оптику, препарировать знакомые вещи под невероятным углом. Возможно, заявленной в заглавии лампой не разрушить стену и не осветить темную сторону Луны — собственно, сама книга о том, что времена не способствуют подобным прорывам, но динамика авторского курса определенно позволяет, достигнув дна, совершать отскок, а временами даже пробивать психологически важную отметку, и не факт, что на рынке есть более обеспеченные вложения, — при нынешней-то волатильности. Рецензия: Юрия Сапрыкин, «Горький Медиа»