Недавно у издательства «Речь» появилась новая серия о современных школьниках — «Добавь в друзья». Мы попросили авторов книг рассказать о том, с чего началась каждая из трех историй, были ли у главных героев прототипы и есть ли в текстах что-то личное, автобиографическое.
Как появился Кит. Рассказывает Кристина Стрельникова
Я поняла, что во мне скопилось много подростковых мыслей и ощущений, и они просятся наружу. Сначала они вырвались в виде подростковых стихов, а потом уже замыслы не укладывались в строчки и размеры.
Когда ты можешь не просто Послушать, а именно Услышать рассуждения юных людей, то понимаешь, что твое мировоззрение переворачивается. И ты потихоньку встаешь на ИХ сторону. Да, там сложнее, там опаснее и, возможно, неправильнее (с нашей точки зрения), но там — энергичнее, эмоционально мощнее, свежее и интереснее.
Сначала у Кита не было прототипа. Он возник тоже по-подростковому — «наперекор» и «вопреки». Мне захотелось доказать самой себе, что я могу написать не только про девочек и про саму себя. Но уже после написания книги мой герой мне встретился на одном из сайтов для изучения жестового языка. Он потерял слух, друзей, понимание близких и приобрел море проблем. Я поняла: это — ОН.
В тексте использованы реальные мысли и высказывания подростков (не только мальчиков, ведь мнения девочек и мальчиков о мире, о жизни, о смерти, о взрослых не так уж различаются, как мы думаем). Но невозможно оживить их, если автор сам не вселится в героя и не перестрадает все вместе с ним. Вместе с ним мне становилось обидно и горько, вместе с ним хотелось дерзить, бунтовать, испытывать жалость и даже плакать. «Влезла в его голову» я действительно так глубоко, что тяжело было возвращаться в свою взрослую жизнь.
Помните, как в книге Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков» дети не верили миссис Бентли, что она когда-то тоже была девятилетней девочкой? Ну, а мы-то сами верим в то, что были детьми? Если верим, то надо хоть иногда становиться на их место и вспомнить себя.
Сейчас я очень хорошо помню, что происходило со мной в тот период и сравниваю то состояние и поведение с современными подростками. Внутренний мир подростка не изменился, проблемы «отцов и детей» тоже не изменились. Если честно, мне бы не хотелось снова пережить этот возраст. Кроме светлых и веселых моментов я помню, что мне в том возрасте было часто трудно и мучительно, как будто разбиваешь лоб о посторонних людей, которые тебя не понимают. Как будто тебя разрывает от противоречивых чувств. И как будто все время боишься сделать что-то не так, ждешь наказания, а то вдруг начинаешь вытворять что-нибудь назло.
Когда я увидела на иллюстрациях позу мальчика, его поджатые губы, упрямое лицо; то подавленную фигуру, то резкие движения и когда я нырнула в переданную иллюстрациями атмосферу, я поняла, что художник принял на себя все чувства героя, пережил их и вложил часть своих внутренних переживаний. Это может не каждый иллюстратор. Катя Толстая — художник сопереживающий, она не рисует, она пишет книгу вместе с автором.
Когда внутренние ощущения писателя и художника совпадают — это больше, чем радость. И я думаю, что такая радость передается книге и ощущается читателем.
Из чего сделан «Метод принцесс». Рассказывает Ольга Лукас
Моя дочка часто меняет увлечения, и мы побывали с ней во многих кружках и секциях. И везде я с интересом наблюдала за детско-родительскими отношениями. Как ведет себя взрослый? Как реагирует ребенок? Почему эта девочка такая пугливая и все время как будто ждет окрика? Потому что мама разговаривает с ней только на повышенных тонах. А вот другая девочка — как легко и свободно рассуждает! Ага, понятно, папа с ней на равных, шутит, поддерживает, интересуется ее мнением.
Пятилетний мальчик ходил на футбол, старался изо всех сил, бил по мячу, но хотелось ему стать художником. В свободное время он рисовал, а рисунки показывал почему-то мне, чужой тете. Не папе. Папу рисунки не интересовали. Он воспитывал чемпиона. После каждой тренировки взращивал в сыне чувство превосходства над другими маленькими футболистами, а ведь футбол — командная игра! Этот папа стал прототипом мамы Полины, которая требует от дочки рекордов и успехов, иначе никакой материнской любви. Но книжная мама смогла исправиться и даже возглавила «команду родителей», а реальный папа не смог, ему и его сыну пришлось покинуть футбольный клуб. Надеюсь, мальчика записали в ИЗО-студию. Свое увлечение рисованием он подарил Вике, одной из гимнасток, которая рисует даже в раздевалке, а если нечем рисовать, то водит по полу носком обуви.
Прототипом Шпагаты стала тренер из гимнастической студии. Уже на втором занятии она поставила маленьким девочкам двойку за шпагат, и это было так смешно, что никто и не подумал расстраиваться.
Там же, в гимнастической студии, я увидела Наташу. Крупная и крепкая девочка приходила заранее, быстро переодевалась и начинала разминаться в коридоре, потому что гимнастика была ее призванием. Она вдохновляла одним своим присутствием! Вот уж у кого точно не было двоек за шпагат.
Прототипом Наташиного дедушки стал мой папа. В юности он играл в молодежной сборной по волейболу, по росту был вторым с конца, но это не мешало ему побеждать.
Когда я писала, вспоминала себя в десять лет: в этом возрасте нет ничего важнее дружбы, можно любую неприятность пережить, если поржать над ней вместе с подругой. Аня и Маша дружат так, как в их возрасте дружила я. А еще мы с подругой вместе сочиняли сказки — совсем как Аня.
Почти все события в повести происходят в закрытом коллективе: в гимнастической группе. Только к финальному выступлению девочки — и то, под давлением обстоятельств, чтобы получить «командный балл» — вынуждены объединиться. В самом начале они очень разобщены. Примеряя на себя образы каждой из девочек: лидера, правдоруба, «не от мира сего», шута, робкой подпевалы, невинной жертвы, я вспоминала истории из своей жизни. Когда так же молчала или убегала от обидчиков, травила или требовала справедливости.
Когда книжка была уже написана, стало понятно, что Маше, одной из двух главных героинь, не хватает какой-то фирменной фразы. Но я давно не слышала в разговорах подростков уникальных, индивидуальных выражений, их заменили мемы. Я поспрашивала знакомых, и мама одной умной и яркой девочки (очень похожей на Машу!) поделилась ее фирменной фразой: «Это же очевидно!» «Это же очевидно, что Маша должна говорить именно так!» — подумала я тогда.
Истории, связанные с повестью «Я тебя никогда не прощу». Рассказывает Елена Борода
Я увидела его в августе, почти перед началом нового учебного года. Он стоял с документами в руках перед столом приемной комиссии, которая в это время занималась другими делами.
Услышав, что прием окончен, он разочарованно пожал плечами.
— Где же ты раньше был? — спросила директор.
— Да я как-то о сроках не думал, — ответил он.
— А почему один пришел? Надо с родителями.
— У родителей другие проблемы.
— Прием окончен, — повторила директор. — Ничего страшного. Останешься в прежней школе.
Он пренебрежительно вздернул бровь. Я заметила, что у него вообще очень выразительная мимика.
Я догнала его на остановке. Спросила номер телефона: на случай если кому-то не понравится учиться в классах и место освободится. Впоследствии так оно и вышло, и он проучился у меня, лично у меня, полтора года.
— А вы специально меня догнали? — спросил он.
Я сказала, что нет, просто мне оказалось по пути, ну и почему бы не подарить ему шанс. Сама не знаю, почему соврала. Может быть, боялась спугнуть начавшуюся историю, а может быть, стало неуютно от какой-то его недетской проницательности.
Так у меня появился мой Тимофей.
С Лесей все наоборот. Она уже жила у меня в голове, обрастала плотью в книге. И только потом я увидела точную копию ее в жизни. Да, совсем такую же: в смешной ушастой шапке, танцующую под жесткую музыку в наушниках.
Абсолютно реальна история про орган в Пицунде. Я даже имена менять не стала. Ну, может, и додумала кое-что, я сейчас уже не помню. Тема искусства для меня очень важна в книге. Она такая… объединяющая. Объединяет национальности, эпохи, поколения.
Ну, и последняя история произошла уже после выходя книги. Мне позвонила учительница и сообщила, что девочка из ее класса прочитала повесть «Я тебя никогда не прощу» и стала писать стихи.
— Можно, я пришлю вам посмотреть?
Кто бы отказал? Я — нет. Девочка все еще присылает мне стихи. Хорошо, что не спрашивает совета. Мне трудно подобрать слова, чтобы оценить начинающего автора. Но она молодец. До Леси ей пока далеко, но она молодец, не стоит на месте.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
