Сказка – высший пилотаж писательского мастерства. Меньше просто не сработает: слишком велико и мощно мировое сказочное наследие. А главное – сказка была, есть и будет способом умно и деликатно поговорить с нами о неизбежном: о тех страхах и тревогах, что объединяют людей любого возраста. Тут и образы злодеев, и путешествие в потусторонний мир, и мифология, и архетипы – короче говоря, Баба Яга с Кащеем forever. В этом смысле Юлия Яковлева с циклом «Ленинградские сказки» прочно удерживается в седле сказочной традиции. Но вот что касается декораций – приготовьтесь, если еще не видели. Никаких царей Горохов: перед нами недалекое военное прошлое.
В самом деле, сколько можно мучить детей нескончаемыми Машами, с фатальной неизбежностью кушающими кашу? Сказочник, в первую очередь, должен иметь, что сказать. Сказка – большой жанр. Она ведь объясняет реальность. Сказка ложь, да в ней намек – помните?
«Он ждал, что нога провалится в пустоту. Что они с Бобкой полетят вниз.
Но неожиданно нога нашла опору.
Ступенька. Еще одна.
Они появлялись по мере того, как Шурка шел вперед. И таяли, едва он убирал ногу.
«Так вот что значит — не бояться, — думал Шурка. — Это значит — очень-очень бояться, но все равно идти вперед, только вперед». (Ю. Юрьевна. «Дети Ворона»)
Итак: старшая Таня, средний Шурка (почти главный герой) и маленький Бобка, которому предстоит вырасти у нас на глазах. Хоррор, сказочный квест, история семьи, философское размышление – все это вместе и есть «Ленинградские сказки».
Сказки говорят о тебе и обо мне
Здесь стоит сказать о чертах современной литературы: синтез жанров и направлений – одна из самых показательных ее черт. В реальности ведь никогда не бывает чистой драмы, или чистой комедии, или сказки, так ведь? Ну, а цель искусства – показывать именно ее. Реальность.
Так что – разговор о нас с вами.
История начинается в конце 1930-х: у благополучных поначалу Тани, Шурки и маленького Бобки пропадают родители. После чего они теряют друг друга и все пять книг пытаются найтись: и когда Ворон унесет Бобку (как в «Детях Ворона»), и когда начнется блокада (как в «Краденом городе»), и в эвакуации (как в «Жуки не плачут»), и после войны.
Кстати, восстановлению после войны посвящены две последние книги пенталогии: «Волчье небо» и только что вышедшая в «Самокате» «Глиняные пчелы». И это не случайно: то, что меняет людей, и то, как изменяются они под давлением обстоятельств (или уже без) – главная тема Юлии Яковлевой.
«Все шло своим чередом. По кругу. События стали закладывать знакомый поворот. От их неотвратимой последовательности на Шурку накатила тошнота. «Только теперь я вижу другую сторону», — вдруг полыхнула мысль. Теперь он был ими всеми. Даже мерзким Фоссом — тоже. Все видел всеми глазами сразу. За всех — знал». (Ю. Юрьевна. «Глиняные пчелы»)
Это «Глиняные пчелы». Последняя, пятая часть пенталогии. Круг замыкается и пора делать выводы.
Вопрос в этот раз стоит так: свои или чужие? Да есть ли эти чужие, если перед войной, потерями, любовью и смертью – все равны? И если есть, то какие они – свои?
«– Нет никаких «все»! Хотя бы потому, что всегда найдется кто-то не как все. – Каждый – какой-нибудь «ты», – понял ее мысль Шурка. – «Я». Свою жизнь можешь прожить только ты сам. И так – каждый». (Ю. Юрьевна. «Глиняные пчелы»)
Сказки бывают очень реальны
В «Ленинградских сказках» театральность нарочито очевидна: мы понимаем, о чем с нами говорят сказочным языком. Так, должно быть, давным-давно были понятны взрослым былины. Нам не нужно объяснять, что за черный ворон уносит по ночам людей. И то, как дети оказываются в параллельной реальности, где их не видят обычные граждане, зато видят и слышат звери, птицы и существа иного мира – тоже вполне прозрачно. Для взрослых это все еще язык символов, а вот для детей – уже лихо написанный ужастик. Но мистика со всем антуражем хоррора захватит и взрослого: автор лихо использует персонажей северных мифов. Чего стоит одна игра «в ложечку и глазик». В нее играют мудрый «на лицо ужасный, добрый внутри» Мимир и бесконечно меняющий свои обличья Кукольный Мастер. Один только зловещий стеклянный глаз и выдает этого художника маскировки: особенно, когда он вселяется в милого плюшевого мишку. Жуть, да?
Еще бы: у зла много обличий. Именно это виртуозно показывает Юлия Яковлева. Иной мир иным миром, но и реальность не отстает:
«Женщина шла вперед с таким видом, будто никому не намерена была уступать дорогу. Как меняет человека мысль, что он прав, подумал вдруг Шурка». (Ю. Юрьевна «Дети Ворона»)
Или:
«— Я ей сказала, что когда людям хорошо — они хорошие. Когда им плохо — они плохие. А когда им ужасно — они ужаные. А хороших или плохих людей или, там, добрых и злых — нет». (Ю. Юрьевна «Краденый город»)
Что перед этим переселение в иной мир, который каждый раз вмешивается в реальную жизнь через картины и сны?
Так и начинаются «Глиняные пчелы»: мальчикам снятся одинаковые сны. Точнее, не одинаковые: каждый из них – часть пазла. Взрослому уже Шурке, подросшему и очень интеллигентному Бобке предстоит собрать целое – и найти Таню. Ведь Таня-то осталась там, за гранью реального мира!
Страшилка, как она есть, иной раз мороз по коже. И, значит, не страшно! Терапевтичность ужастика как раз в возможности вволю побояться. Побояться – и вернуться в реальность с новым пониманием жизни.
«Не честные, хорошие, умные люди были нужны Ворону. А преданные ему. Забывшие свою семью. Свое прошлое». (Ю. Юрьевна «Дети Ворона»)
Война – тема «не для детей» – как считает большинство взрослых. И тут стоит особо оговорить: любая эпоха, страна или историческое событие – всегда декорация для того, о чем автор хочет сказать. Не стоит смешивать книги о войне, написанные ее участниками, и современные. Это разная литература. «Ленинградские сказки», как, например, «Облачный полк» Веркина – не исторический роман. Так же, кстати, как и какие-нибудь «Три мушкетера», это способ поговорить о восприятии реальности.
Конечно, общее у них есть: война во всех случаях – проверка на вшивость. И неважно, какого она года: здесь обнажается истинная сущность каждого и каждый проверяет себя на вшивость – чего он стоит?
Сказки завершаются моралью?..
Заметили, как сказочный ужастик пересекся с приключенческой литературой? Так и есть: приключений здесь будет много. Игра двух злодеев, пытающихся обезвредить друг друга, сказочный заговор, путешествие по обе стороны жизни. И – люди. Такие же, как те, кто нас окружает. Люди и их поступки – это ведь самое большое приключение в жизни каждого.
Куда исчезнет Мастер Кукол? Кто знает. Скорее всего, он и сейчас бродит где-то. Где-то среди нас.
Что бы ни происходило, все выводы – о чужих, своих, как надо и как не надо, в какой из реальностей происходит финал – мы сделаем сами.
«Таня вытерла о гимнастерку ладони. Сделала шаг. Остановилась. Обернулась. Четыре серые фигуры тоже поднялись. Шмидт, Фосс, Ханеке, Бауэр. Четыре лица были обращены Тане вслед.
— Хочешь к ним подойти? — спросил за ее спиной Шурка.
Таня покачала головой: нет. Не готова. Еще нет.
— Они тоже видели только кусочек картины. Каждый свой, — тихо сказала Таня. — Как же каждому легко запутаться и сбиться. И как трудно…
Она умолкла, не договорив. Как трудно научиться думать «каждый человек» вместо «все люди», «я» — вместо «они». Как трудно — слышать собственную совесть». (Ю. Юрьевна «Глиняные пчелы»)
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
