Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Не спи под инжировым деревом | +6 |
Цирцея | +4 |
Айдахо | +3 |
Рассечение Стоуна | +1 |
Ужасно жалею, что так долго ее читала. Целый месяц жила в этом мире, и в итоге погрязла так глубоко, что теперь даже и не знаю, как избавиться от этих воспоминаний – своих и чужих. Потому что с историями, в которых переплетено столько судеб, чьи жизни описываются на протяжении многих лет, всегда так: ты становишься свидетелем их рождения, первых слов, первой любви, разделяешь каждую радость, каждую слезинку, каждый выдох и каждый последний вдох.
Мы в Эфиопии, в Миссии. И Мэрион рассказывает о...
Мы в Эфиопии, в Миссии. И Мэрион рассказывает о том, как они с братом Шивой родились. Близнецы, сросшиеся головами. Близнецы, одинаковые внешне, но настолько разные внутренне. Близнецы, поступок одного из которых жестоко определит судьбу второго. Их мать, монахиня, умерла в родах. В отцовстве подозревали хирурга Томаса Стоуна, который, не выдержав смерти любимой, сбежал.
Первая часть книги прошла размеренно. Я читала урывками, очарованная красотой текста и ошибочно считающая, что в истории много лишних слов. И как же я рада, что мне хватило ума ничего не пропускать и читать внимательно. Потому что все, что описывает автор, очень важно. Жизнь приемных родителей близнецов, матушки-настоятельницы, служанки и ее дочери (Генет, боги, что же ты натворила). А еще политика. Государственный переворот, ужасы, горечь и радость африканских народов, и много-много медицины. И все это так ладно написано, так легко, так красиво, так понятно.
Последние 200 страниц разрывали мне сердце. Я нервно откладывала книгу и ходила по комнате, боясь заглянуть в конец. Знала же, что будет, просто догадывалась и так хотела, чтобы они снова стали маленькими, легли рядышком, соприкоснулись головами там, где при рождении их соединяла трубка, и чтобы мир вдруг исцелился. Увы.
Эта своеобразная семейная сага о поступках, которые запускают гигантские цепи событий. О прошлом, которое находит разгадки и приносит прощение десятки лет спустя. О семье, о долге, о несправедливости и вере в высшие силы. Это книга с большой буквы. Я раздавлена и очарована.
Много книг у меня было. Книг, в основном, хороших, под настроение или просто хороших, с приятным послевкусие, но вот таких книг, которые чувствуешь кожей, пропускаешь через себя каждую букву, - единицы.
?
В школе мифы и легенды изобиловали героями: отважными смертными, бросающими вызов чудовищам, справедливыми, милостивыми богами, карающими неверных и покровительствующими достойным. И все эти рассказы были недосягаемы, волшебны и вдохновляли - как и нужно детям. А Миллер решила их очеловечить,...
?
В школе мифы и легенды изобиловали героями: отважными смертными, бросающими вызов чудовищам, справедливыми, милостивыми богами, карающими неверных и покровительствующими достойным. И все эти рассказы были недосягаемы, волшебны и вдохновляли - как и нужно детям. А Миллер решила их очеловечить, искупать в реальности.
?
Историю рассказывает Цирцея - нимфа, колдунья, нелюбимая дочь Гелиоса, изгнанная на остров за магию, которой так боятся боги. Сотни лет мы живем с ней, в ее голове, с ее львами и волками, с ее магией, болью, надеждой и разрушением. Наблюдаем за созданием Сциллы, пытаемся не попасть под обаяние Гермеса, любим Дедала и плачем над смертью Икара, принимаем Одиссея и, подобно Цирцее, закрываем глаза на его пороки, проваливаемся в иллюзию. Противостоим Афине и приветствуем Телемаха. А под конец скрещиваем пальцы - в надежде, что автор напишет историю по-своему. Даст ей другой финал.
?
Миллер мастерски жонглирует знакомыми сюжетами: одни мифы пускает по канону, другие выворачивает, даёт им другой подтекст, другой смысл. И герои уже - не легенды, а простые люди, с пороками и чертами, близкими нам, смертным, а боги - боги не милостивы, совсем не милостивы.
?
Цирцея - колдунья, и в ее власти обнажить истинную сущность живого. Но одного она боится - испробовать заклятье на себе. Ранимая, любящая, измотанная, растерянная, злая, мудрая, добрая, доверчивая и умеющая прощать. В какой-то момент хочется крикнуть: да оставьте вы ее в покое! А она живет свою горькую, бесконечную жизнь, и нет в ней ничего настоящего и вечного, кроме ее тела да острова. Женщина, богиня, дочь, любовница и, наконец, жена, которая просто хотела любви и всей своей сущностью восстала против жестокости и эгоизма богов.
?
Миллер шикарно пишет. Ее хочется растащить на цитаты, перечитывать, упиваться живописным слогом и тонуть в рефлексии.
?
Это было захватывающе, мудро, красиво, интересно, душещипательно и так близко.
Такая неординарная метафора длинною почти в 400 стр на очень простую мысль. Правда, воплотить эту мысль в жизнь способен далеко не каждый.
А мысль такова:
Мы живем, обрастаем балластом из привычных мест, любимых, кажется, людей, знакомых районов и маршрутов. Иногда мы чувствуем, что не на своём месте, обвиняем общество в посредственности и с плохо скрываемой гордыней думаем, что мы-то лучше, что мы вот-вот достигнет большего. Но так и остаёмся вариться в родном болоте. Потому что никогда не...
А мысль такова:
Мы живем, обрастаем балластом из привычных мест, любимых, кажется, людей, знакомых районов и маршрутов. Иногда мы чувствуем, что не на своём месте, обвиняем общество в посредственности и с плохо скрываемой гордыней думаем, что мы-то лучше, что мы вот-вот достигнет большего. Но так и остаёмся вариться в родном болоте. Потому что никогда не признаемся, что все это, знакомое и любимое, держит нас на месте, и чтобы идти дальше, нужно умереть в этой жизни и возродиться в новой.
Так и случилось с главным героем кудесницы Шафиевой. Правда, «похоронил он себя заживо сам», хотя и не без подсказки таинственного дуралея Ниязи, который взял на себя роль самопровозглашенного пиар-директора, чтобы сделать из парня Курта Кобейна посмертно.
Сначала вы влюбитесь в то, как это написано: иронично, саркастично, современные диалоги с жаргонами магическим образом гармонируют с невероятными художественными описаниями и размышлениями главного героя. Вы влюбитесь в его метафоры и высокомерно-снисходительное отношение к друзьям и жизни в целом. Потом, проникнувшись его образом мыслей, совершенно спокойно воспримите наличие призрака в квартире и то, как он подкармливает мышиного короля.
Мистика, без которой не удалось бы так обалденно донести идею книги, настолько органично вплетена в реализм, что вы непременно посчитаете ее неотъемлемой частью всего. Серьезно. Честное слово.
Устав отмечать цитаты, вы будете с ума сходить от нетерпения узнать, кто же такой этот пройдоха Ниязи, а в конце проникнитесь такой невообразимой грустью! Но точно поймёте, что эта грусть необходима. Она одолевает всякий раз, когда прощаешься с чем-то безумно привычным и обманчиво кажущимся центром жизни. Но эта грусть - она так нужна, чтобы в какой-то момент вздохнуть с облегчением и понять, что вот она - новая жизнь! Шанс начать все с нуля.
Это история, развернувшаяся на фоне знойного бакинского солнца, о человеке, который при жизни узнал, что значит умереть. О том, что ты жив - это не когда тебя помнят, а когда тебя любят.
Эта история похожа на старинный дом. Вот вы заходите в него, ведете пальцем по старой пыльной раме и невольно задумываетесь, а кто до этого так делал? Как выглядел этот человек? О чем мечтал, почему ушел?
?
Энн и Уэйд женаты уже восемь лет. Для Уэйда это второй брак. Для Энн – болезненная любовь и обещание. У Уэйда – две мертвые дочери и бывшая жена в тюрьме. У Энн – фортепиано, старый пикап и двойная жизнь.
?
Кажется, что с трагедией Уэйда сразу все понятно. Что произошло, что случилось с...
?
Энн и Уэйд женаты уже восемь лет. Для Уэйда это второй брак. Для Энн – болезненная любовь и обещание. У Уэйда – две мертвые дочери и бывшая жена в тюрьме. У Энн – фортепиано, старый пикап и двойная жизнь.
?
Кажется, что с трагедией Уэйда сразу все понятно. Что произошло, что случилось с девочками. Но почему тогда Дженни, его бывшая жена, в тюрьме? Обман ли это автора или причина в памяти, которую так стремительно теряет Уэйд? У него ранняя деменция.
?
Энн. Дженни. Уэйд. Девочки. Дом на горе. Тюремная камера. 1995. 1970. 2006. 2008. 1993. 2025. Чередование рассказчиков, времен, настоящее, прошлое, будущее. И эта история складывается по кусочкам, по крупицам. Тот, кто уже умер, оживает в главе прошлого. Тот, чей час еще не пришел, чувствует, как мир начинает прощаться с ним.
?
Наследственность помогает Уэйду забыть то, что случилось. Дженни забывает то, что сделала, наказывает себя. И только Энн пытается сохранить для бывших супругов то, что они навсегда потеряли.
?
Вся эта история – холодная, теплая, мучительная, душераздирающая, - как память Уэйда, стирает факты, подменяет их ложной правдой. В ней нет ничего сложного. Все понятно, ответы даны в самом начале. И все же, и все же. С каждой страницей греешь надежду. А вдруг? А если…?
?
Повествование напомнило «С жизнью наедине» Кристин Ханны. По сюжету никаких сходств, но ритм, слог, стиль, суровая природа – да, это оно. Только после Ханны утираешь слезы и чувствуешь если не счастье, то спокойствие, а после «Айдахо» все внутри горит от неоплаканного горя.
Не знаете, что почитать?