Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 | +22 |
Зимний солдат | +16 |
Добрый доктор из Варшавы | +6 |
Ники Лауда. Биография | +5 |
Библиотекарь | +4 |
Книга просто нормальная, «вау эффекта» не произошло. В центре сюжета, как несложно догадаться, военный врач. Нас знакомят с его предысторией, знакомят с его жизнью в военном госпитале, знакомят и с теми событиями, которые последовали по завершении войны. Однако, несмотря на то, что книга не перенасыщена событиями, на них всё равно сосредоточено большее внимание автора, чем на персонажах.
Лично мне не хватило в книге персонажей. Не их количества, а их качества. Люциуш в начале книги ничем не...
Лично мне не хватило в книге персонажей. Не их количества, а их качества. Люциуш в начале книги ничем не отличается от Люциуша в конце повествования. Хотя в романе и присутствовали клише вроде практической неопытности гениального теоретически доктора, это подаётся просто как свершившийся факт. Герои почти не размышляют, им сложно сопереживать, потому что они сами не особо обеспокоены происходящем.
Будучи любителем медицины, медицинских рассказов, мне очень понравилось то, как автор сосредоточен на медицинском антураже. К сожалению, чем дальше идёт повествование, тем сильнее последний сходит на нет. Медицину вытесняет любовная линия, которую также скупо прописали, просто перечислив события, не останавливаясь хотя бы на пару минут на какой-либо рефлексии главного героя.
Подобный сухой стиль, на мой взгляд, был бы оправдан, будь это история исключительно о военных событиях, о том, как способна война помотать совершенно обычного человека. Да только ведь львиную долю книги сьедает именно любовная линия. До самого конца Люциуш не может избавиться от чувств к Марагарете.
Возвращаясь к плохой прописанности персонажей, не могу не упомянуть, что они практически неотличимы друг от друга. Разумеется, характерами они более или менее противопоставлены, но они при этом словно неживые. У них нет интересных деталей, их речь одинакова, некоторые характеры и вовсе непонятно каким образом преобразились (такая резкая метаморфоза Наташи мне до сих пор непонятна, но я обойдусь здесь без спойлеров), а какие-то детали и вовсе становятся ненужными, как, например, заикание главного героя. Автор словно забыл, что сделал Люциуша заикой, потому что впоследствии он не заикается абсолютно нигде, а если вначале перед нами был пример действенного лечения… Тогде всё ещё хуже.
Как итог для меня долгожданный «Зимний солдат» стал книгой на один раз. Даже не знаю, кого она могла бы заинтересовать, ведь книг о войне написано бесчисленное множество. Полагаю, данный образчик может подойти разве что совсем неискушённому читателю.
Обожаю исторические книги, где чуть ли не каждое слово подтверждено тем или иным документом. В этой книге вы не найдёте отдельной главки со списком использованной литературы, потому что указание источников идёт параллельно с повествованием (хотя для удобства в конце имеется именной указатель, что крайне удобно). Факт — ссылка на первоисточник, ещё факт — ещё источник.
Авторы сохраняют максимальную объективность в повествовании, что не может не радовать, особенно в условиях, когда многие...
Авторы сохраняют максимальную объективность в повествовании, что не может не радовать, особенно в условиях, когда многие историки как раз и грешат тем, что либо пытаются как можно больше очернить или, наоборот, обелить особо острые моменты в истории СССР.
Исторические события, хотя и авторы пытаются придерживаться хронологии событий (например, вначале мы пока никак не затрагиваем возвращение оккупантов из Германии в СССР, оставляя эту тему и связанные с ней моменты на последние главы), всё же больше поданы через призму какого-либо явления, существовавшего на территории СЗО. Например, через квартирный вопрос, вопрос влияния немецкой культуры на советских солдат или дела амурные между представителями разных национальностей.
На всякий случай предупрежу тех, кто считает, что в книги будет сделан больший акцент на немецком слое населения: нет, такого не будет. Несмотря на то, что совсем без немцев книга бы не вышла (более того, нам даже немного приоткрывают ширму на территории оккупантов Британии и США), она всё же описывает повседневность реалий ‘маленького СССР’, как и заявлено прямо в названии, а не настроения жителей оккупированных территорий.
По-своему изящный научный язык не перегружен лишними терминами, вводными конструкциями или избитым повторением одного и того же в угоду объёма книги. Единственный раз, когда авторы повторяются, что логично, происходит в конце книги на этапе вывода.
Спасибо большое авторам за проделанный ими титанический труд!
В целом, книга неплоха, особенно учитывая год, в котором она была написана. Однако это не отменяет того факта, что аннотация и фактические содержание книги несколько отличается. Когда берёшь книгу, ты ожидаешь, что тебе расскажут историю появления певцов и поэтов средневековья, расскажут, о чём они пели, как были восприняты обществом, каким музыкальным инструментом пользовались. Но, как говорится, ваши ожидания — ваши проблемы.
Безусловно, из книги можно почерпнуть много нового и поистине...
Безусловно, из книги можно почерпнуть много нового и поистине захватывающего. Нам расскажут не только о разных жанрах произведений мастеров слова, но и на примере отдельно взятых личностей продемонстрируют, насколько одни и те же 'ремесленники' разнились по духу и ведущим темам в творчестве.
А вот что мне не до конца понятно: главы о главных произведениях поэтов. Да, я понимаю, что они во многом дали толчок не только к дальнейшему развитию поэзии, но и вдохновляют творческих людей и по сей день. Дело в том, что мне непонятно, почему автор совсем никак не проанализировал произведения. Это просто пересказ. Нет даже акцентирования внимания читателя на тех или иных моментах, нет комментария, почему последующие писатели и поэты охотно перенимают мотивы конкретно этой вещи. Просто материал для 'Брифли', который в общей сложности занимает приличное такое количество страниц. Лучше бы уделили внимание музыкальным инструментам, как по мне.
В целом же, повторюсь, книга оказалась весьма познавательной, пускай и вышеописанный момент, именно в том виде, в котором он преподнесён в книге, излишен.
Потрясающая книга. Одна из лучших, что я читал за последнее время. Книга представляет собой этаких сборник маленьких, но важных любовных эпизодов из жизни известных людей в промежутке тридцатых-сороковых годов. Известных людей в самых разных областях: здесь приоткроется ширма в личную жизнь как и художника (например, Отто Дикса), так и видного политического деятеля (куда ж без упоминания верхушек Третьего рейха в книге, где всё сосредоточено на предвоенной Германии?).
Язык повествования...
Язык повествования заслуживает отдельных похвал. Это прекрасный пример великолепной публицистики. Иллиес не переходит на научно-популярный язык, не прибегает к сухому научному языку. Он крепко берёт читателя под руку и ведёт за собой по исторической линии. Каждый эпизод, описываемый им, не хаотично вброшен в линию повествования: события идут друг за другом (иногда параллельно), гармонируют между собой не только самым очевидным способом, — всё представляет собой описание любовных похождений — но и какими-то иными маленькими деталями. Вот мы стали свидетелями счастливой любви, а следом на наших глазах почти такой же союз, некогда счастливый, взял и распался.
На наших глазах будет твориться история любви. История будет разной: мимолётной и многолетней, открытой и тайной, запретной и одобряемой обществом. Её можно будет осуждать, не понимать или, наоборот, поддерживать, но, так или иначе, всё это — любовь.
Это был мой первый опыт общения с таким потрясающим автором, как Флориан Иллиес, и, смею утверждать, далеко не последний. Не в последнюю очередь, к слову, и благодаря переводчикам. Каждый раз я отдельно готов поцеловать руки тем переводчикам, которые переводят немецкие имена и названия так, как они будут звучать на немецком языке, а не английском (классический пример: Штейн вместо Штайн).
Список источников указан в конце книги крайне любопытно: это не просто перечисление книг, а перечисление их в соответствии с героем, о котором шла речь. Мне кажется, это крайне удобно, особенно если заинтересовал кто-то, о ком ты раньше не знал почти ничего или вовсе никогда не слышал.
Всегда сложно выразить накопившиеся чувства после прочтения книги, которая особо сильно понравилась. Хочется просто кричать в лицо человеку, размахивая книгой, а в конце вручить её в руки и призвать: «Читай»!
Знаете, лично для меня является показателем, когда автору удаётся описать не самые приятные вещи так любопытно, что невозможно оторваться. Если Жан Жене берёт в таких вопросах эстетичными описаниями, то Елизаров, при всей изящной простоте языка, берёт подтекстами, иносказаниями и...
Знаете, лично для меня является показателем, когда автору удаётся описать не самые приятные вещи так любопытно, что невозможно оторваться. Если Жан Жене берёт в таких вопросах эстетичными описаниями, то Елизаров, при всей изящной простоте языка, берёт подтекстами, иносказаниями и цепляющей фабулой. Можно добавить ещё то, как примечательно переданы настроения человека, заставшего Развал СССР. Это не просто пара вставочек и уж тем более, упаси боже, не политические рассуждения. Это просто те детали быта, читая про которые ты сам способен их прочувствовать.
Сюжет вертится вокруг Книг, способных влиять на разум человека куда сильнее, чем способны обыкновенные книги. Это священные письмена, ради них люди в прямом смысле убивают друг друга. Описание сцен боя — отдельная жемчужина, но уже исключительно для тех, кто спокойно относится к детализированным сценам насилия в литературе. Однако здесь не насилие ради насилия. То, насколько гротескно выглядят старички (а главе герои — преимущественно пожилые люди) в самодельных латах с самодельным оружием (оно представляет собой отвёртки, спицы, иными словами то, к чему «не прикопаться милиции в случае поимки») в руках лишний раз показывает, насколько важны для них Книги. Они выстроили для свой личный мир со своими порядками, своими законами, сплочённые Книгами и Книгами же разъединённые.
Нечто удивительное, отдающее чем-то знакомым и в то же время совершенно непохожее ни на что (уши Сорокина торчат очень явно, хотя было бы несправедливо утверждать, что Елизаров пытается во всём походить на Владимира Георгиевича). Я влюблён читательской любовью.
Если честно, я не знаю, как относиться к этой книге. Я много слышал о Броме как о человеке, переосмысляющем образы известных персонажей, поэтому, когда я брался за «Крампуса», я уже был настроен на что-то в духе «Иуды Искариота» Андреева, а по факту в книге не столько переосмысление образа, сколько полное его создания с нуля, хотя и с опорой на то, что имелось в фольклоре. Самая приятная глава — послесловие, в которой автор подробнее рассказывает о том, как у него зародилась идея написать роман...
Думаю, это одна из тех книг, которые следует прочесть до определённого возраста. Книга пропитана юношеским максимализмом, сочащимся в действиях и в речах персонажей. Самое обидное, что больше всего это затрагивает Крампуса. Мне непонятно, почему многовековой великий и ужасный монстр, сам потомок Локи, ведётся себя как обиженная на мир тютелька. Крампусом легко манипулировать, его легко вывести из себя, а его поступки начисто лишены логики в угоду себе любимому. В наиболее последних преданиях Крампус — противоположность Святого Николая (Санты, иначе говоря). Хороших детей Николай награждает подарками, а непослушных Крампус награждает в лучшем случае поркой прутьями, в худшем — кое-чем похуже. Инь и Янь. Здесь же у нас Крампус раздаёт золото направо и налево, если только ему конфетку дали (я не утрирую, там правда была такая сцена). И встаёт вопрос: почему тогда он ненавидит Санту за его подарки, когда сам же эти подарки раздаёт?
Нелогичность проявляется не только в поведении Крампуса, но и в мотивациях, в сказанном, в принципе в винегретной вселенной. Вначале Крампус хочет, чтобы в него верили, ведь от этого зависит в прямом смысле его жизнь (что-то похожее на конфликт в «Хранителях снов»). Тогда непонятно становится, почему он считает, что после убийства Санты у него всё пойдёт как по маслу, ведь вера в Санту, как он сам отмечает, слишком сильна. Позже мы узнаём, что вера вообще никак не влияет на жизнеспособность божеств, что положительных, что отрицательных. Всё зависит от веры, по его словам, а потом он сидит и ноет о том, что люди веру утратили вообще во всё, произносит пафосный монолог о сути веры, но при этом полностью противоречащий, в таком случае, конфликту с Сантой.
По какому принципу он выбирает себе рабов — тоже неясно. Вначале он пытался как-то аргументировать свой выбор, но потом просто забил и, что вовсе поражает, начал проявлять слабость к рабам и не к более старым и преданным, а к какому-то мужику с улицы (главному герою), которого поначалу взял исключительно для того, чтобы сделать мальчиком на побегушках. Тот же не сделал ничего, чтобы заполучить расположение Крампуса, поэтому разнеженные чувства к нему мне совсем непонятны. Но Крампус разнежился не только к нему. Крампус сам по себе получился бесхребетным нюней, который, что вовсе нонсенс, появляется чертовски мало на страницах книги. Я про Крампуса хотел читать, а не про разборки Джесса с местными бандитами, сюжетная арка которых толком не закрывается.
Мне нравится, как Бром старается изобразить божеств более человечными, ведь, например, та же греческая мифология потому и одна из самых популярных, что в ней боги наиболее приближены к простому, человеческому, но меня расстраивает, как при этом страдают законы им же созданной вселенной, страдают главные черты божеств, которых он стал очеловечивать. Вначале, вроде бы, всё звучит логично и герои походят на тех, кого мы знаем, но чем дальше читаешь, тем больше это походит на пёстрый, бессмысленный карнавал, добиваемый слабым, а местами и вовсе идиотским переводом.
И похвалить не могу, и сильно поругать не могу. Логики нет, но некоторые экшн-моменты действительно умудряются держать в напряжении. «Крампус» просто никакой, как тарелка обыкновенных макарон: вроде, поел, вроде, не не не вкусно, но с сыром и соусом оно бы вкуснее было намного.
Соблазнитесь аннотацией о том, что книга расскажет историю жизни Корчака во время войны, и забудьте её. Корчак здесь нужен исключительно в качестве громкого имени. Как персонаж он играет до смешного маленькую роль. Здесь не покажут даже принцип индивидуального подхода, которым и прославился Корчак, и, вы не поверите, мы расстанемся с ним ровно в тот момент, когда его с детьми выведут из гетто. Вообще ни о чём больше не расскажут.
Мало того, что Корчака совсем не раскрыли, не раскрыли ни...
Мало того, что Корчака совсем не раскрыли, не раскрыли ни одного персонажа романа. Все они похожи один на другого. Герои скупо прописаны и не способны вызвать симпатию, потому что книга больше представляет собой перечисление исторических фактов в художественном оформлении. Книга похожа на настольную игру-бродилку, в которую многие из нас играли в детстве по много раз: знаешь наперёд, что скрывает за собой каждая стрелочка, а безжизненные пластиковые фишки отличаются только цветом.
Настолько примитивного языка я уже давненько не видел. В наше время графомании и излишнего пафоса в ущерб логике и самому сюжету это становится настоящим экспонатом. Самое интересное, что факты — самые банальные, которые знает едва ли не каждый школьник. Некоторые сцены откровенно украдены из других исторических книг, например, сцена с танцующим инвалидом и избитыми мальчишками из гетто, подбиравшими перебрасываемые через стенку мешки, взятые из «Пианиста». И ведь основная проблема не в том, что писательница взяла сцены из других источников. Проблема в том, что она никак это не обыгрывает. Она не обыгрывает отсылки, не обыгрывает подглядывание в будущее, не обыгрывает даже сцены, которые она сама придумала.
Вместо истории о Корчаке — смазливо нарисованная история о Мише и Софии. Они тут главные герои, не верьте аннотации. Вместо интересной истории — пережёвывание самых очевидны фактов, которых можно набраться из той же «Википедии». Вместо хотя бы красивой подачи событий — язык уровня книг для детей начальной школы. Я не шучу. Если, например, Гундар-Гошен в своей «Лгунье» на каждую эмоцию, даже повторявшуюся, подбирала удивительно точную метафору, благодаря которой ты в самом деле ощущал то, что испытывал тот или иной герой, здесь не будет ничего, кроме «София заплакала», «она ахнула», «ужасная картина» и так далее.
Я уж молчу про клише и некоторые поражающе нелогичные моменты (какая ещё реинкарнация в иудаизме?).
Предупреждая возможную мысль о том, что «Добрый доктор из Варшавы» может быть авторским дебютом, говорю сразу: нет. Писательница сама говорит о том, что до этого успела уже написать три (!) книги, что поражает ещё больше. Сравнивая первую книгу о Гарри Поттере и четвёртую, можно увидеть, как слог Роулинг из приземлённого, нарочито сказочного, перешёл в более объёмный и насыщенный. Если подобный язык мы видим в четвёртой книге, боюсь представить, что было в первой.
А ведь главная проблема в том, что Гиффард просто зря взялась за прозу. Когда в послесловии она немного делится с нами информацией о Корчаке, читать приятнее. На мой взгляд, ей просто надо было написать биографическую книгу, не пытаясь облачить её в форму романа.
Впрочем, и в подобном образчике можно найти свои плюсы. Как всем известно, не последнюю роль в прочтении книги играет читательский опыт человека. Учитывая, что речь идёт об историческом романе, тут важны ещё и его личные познания в том или ином историческом вопросе. Я обожаю читать преимущественно научные труды о Третьем рейхе и всё, что с ним связано, поскольку в каждой книге я нахожу хотя бы парочку вещей, о которых раньше никогда не слышал. Так что представим себе ситуацию, что «Добрый доктор из Варшавы» попался в руки не занудного зануды, вроде меня, а подростка лет одиннадцати-тринадцати, который до этого о гетто слышал только мельком и который ещё не успел погрузиться в литературный мир настолько, чтобы выстроить свой литературный вкус. Примитивный язык, одинаковость персонажей здесь даже смогут пойти на пользу. Все мы начинали с чего-то лёгкого, вот и здесь книга, быть может, станет толчком к изучению описываемого периода на более глубоком уровне, наивная, а всё-таки около реальная история Софии и Миши вдохновит прочесть что-то ещё из той же песни, а там человек наверняка наткнётся на того же Фалладу, который, как мне кажется, вряд ли хоть кого-то оставит равнодушным.
Подводя итог, повторюсь, что книга — банальна, местами халтурна и почти полностью противоречит тому, что написано в аннотации, однако, если у вас вдруг спросят, какую нестандартную книгу о войне дать почитать ребёнку лет десяти-четырнадцати, можно рискнуть и посоветовать «Доброго доктора из Варшавы».
Прежде всего стоит сказать, что это не научная книга в том смысле, в котором мы привыкли их видеть. Это интересное сочетание личных переживаний рассказчика, попытка поставить себя на их место и наконец-то узнать свою мать лучше, ведь именно она даёт толчок Фельштейну начать собственное изучение вопроса, что же такого происходило в оркестре Аушвица.
Материал подан весьма необычно. Начинается книга с обращения Фельштейна к матери, Эльзе, через которое мы узнаём немного о его прошлом (на...
Материал подан весьма необычно. Начинается книга с обращения Фельштейна к матери, Эльзе, через которое мы узнаём немного о его прошлом (на момент написания книги и непосредственно исследования автору пятьдесят лет). Мы видим, как мальчик страдал, выращенный в холоде отстранённой матери, видим, как ему не нравится перешёптывание взрослых о каком-то там 'Швице'. Получается интересная внутренняя дилемма: мы не можем осуждать Эльзу за утрату необходимой для матери весёлости и жизнерадостности, учитывая, через какой кошмар ей пришлось пройти, а с другой, невозможно не проникнуться жалостью к ребёнку, обделённому заботой, нежностью и вниманием, которого он так желал. На примере их семьи мы видим, как сильно война ударяет не только по тем, кто непосредственно через неё прошёл, но и оказывает сильное влияние на тех, кто появился на свет уже после.
Личные вставки и наблюдения не представляют собой нечто банальное, вроде бесконечного потока жалоб на одну и ту же тему. Рассказчик, собирая материал из разных уголков света, рефлексирует над всем, что увидел, услышал. Он сравнивает характеры девушек из женского оркестра, отмечает, что каждая из них прорывалась через трагедию по-своему. Кто-то полностью отключал свои чувства, кто-то бесконечно шутил, чаще всего по-чёрному (я и подумать не мог, что чёрные шутки про газ начали появляться уже там, в Аушвице).
Говоря же про историю самого оркестра, мне страшно понравилось, что Фельштейн, пускай и затевал всё как исследование не только лагерного оркестра, но и личности своей матери, не зацикливается на последней. Находя более ярких героев, наподобие Альмы или Виолетты, он, хотя и признаётся, что не хотел того, а всё равно сделал на них даже больший акцент, чем на той, что замотивировала его сесть за этот труд.
И я пребываю в настоящем восторге от того, что в книге присутствуют названия композиций, которые музыкантши исполняли на прослушивании или на выступлениях. Когда я дошёл до главы с 'Чаконой', я не поленился и включил её. Это было непередаваемо атмосферно. Более того, в конце книги, сразу после списка участниц оркестра, приведены в пример несколько вещей из репертуара, без маршей.
Впрочем, как я уже писал выше, книга, даром что называется 'В оркестре Аушвица', не запирает себя в музыкальных рамках. Здесь мы коснёмся и личных переживаний автора, истории каждой из тех, с кем ему удалось побеседовать, а также в очередной раз увидим, до чего сложен и непонятен человек. Девушки, говорившие о жесте милосердия со стороны тиранов (удивительно, как монстр, травившей на людей собак, шёл навстречу какой-то там еврейке, попросившей о более лёгком месте работы для её сестры), так и не могли объяснить, что руководило тогда ими.
Книжечка вышла небольшой. Учитывая приятный слог автора, она читается очень и очень быстро, однако оставляет после себя сильные впечатления.
Понять не могу, как издательство, подарившее нам Бойна и Фрая, могло издать... это.
Пустая книга с чередой историй, слабых попыток выдавить из читателя слёзы и явной непродуманностью структуры как таковой. Добавьте к этому ничем не примечательный язык и по итогу вас будет клонить в сон.
Каждая глава посвящена конкретному персонажу, на котором будет сделан акцент в повествовании. Всё это теряет смысл уже после сотой страницы и становится вообще лишним, потому что герои не просто...
Пустая книга с чередой историй, слабых попыток выдавить из читателя слёзы и явной непродуманностью структуры как таковой. Добавьте к этому ничем не примечательный язык и по итогу вас будет клонить в сон.
Каждая глава посвящена конкретному персонажу, на котором будет сделан акцент в повествовании. Всё это теряет смысл уже после сотой страницы и становится вообще лишним, потому что герои не просто переплетены одной родословной или проблемой (как, например, в «Истории пчёл» Майи Лунде), они напрямую взаимодействуют между собой на протяжении романа. Не имеет значения, посвящена глава Брайди или Саре: они живут в одном доме, ведут одно хозяйство и постоянно взаимодействуют между собой.
В книге практически нет конфликтов. Все любят друг друга, любят слуг, а маленькие неурядицы описываются впопыхах, решая конфликт быстрее, чем читатель успевает хоть немного проникнуться. Персонажи какие-то картонные, предназначение большинства из них вообще заключается просто в том, чтобы быть и создать иллюзию масштабности истории за счёт фаршировки разными именами или пробить на слезу гипертрофированно сентиментальных личностей. Некоторые умершие по сюжету персонажи и вовсе были внесценическими, что превращает книгу в слёзодавилку для домохозяек. Под конец книги писательница и вовсе забивает на героев, просто заваливая нас неизвестными именами, и ты сидишь с лицом лица, пытаясь понять, кто вообще этот Зак и откуда он здесь взялся. А Ник ещё кто? Что вообще происходит?! Выглядит как провальная попытка в роман-эпопею. Кстати, семейное древо можете не изучать. Оно вообще там ни к селу ни к городу.
Атмосфера Америки больше напоминает атмосферу Великобритании и никакие фразы а-ля «американские хозяева в отличие от английских...» не работают. Действие заперто в поместье с прислугой, чаепитием и садом. Меня теперь тянет перечитать «Дэвида Копперфилда» со всеми его сиротками и мертвецами, чем кого-либо из американских писателей.
Это обыкновенная семейная драма. Весьма халтурная: я понять не могу, почему описанию месячных и беременности в каждом поколении отведено больше описания, чем тому, как семья отреагировала на Вторую мировую, которая словно прошла мимо них. Выбрать персонажа для сопереживания и вовсе нереально из-за их непрописанности и катастрофически малого количество проведённого времени в повествовании. Читатель просто не успевает проникнуться к ним вообще никакими чувствами.
Про бытовые детали также сказать ничего необычного нельзя. Всё, что мы видим, не только описывается в любой нехудожественной литературе, посвящённой истории быта, а легко ищется просто в интернете. Это не сакральные знания и уже тем более не шокирующие факты. Более того, со всем этим мы уже сталкивались во время прочтения классиков, если, конечно, книга не рассчитана на двенадцатилетних подростков, что маловероятно, но допустимо.
Плохо прописанные персонажи, банальный язык, нулевая атмосфера и предсказуемые сюжетные повороты. А ведь если бы Хелен более ответственно подошла к своей задумке, посвятила ей больше внимания и времени, вполне вероятно, могло бы получится что-то достойное.
Книга определённо заслуживает внимания как глубокий анализ истории русской интеллигенции. Разумеется, если вас интересует _только_ история интеллигенции в России, это книга вряд ли подойдёт. Об этом, собственно, уже говорит подзаголовок: история русской интеллигенции вас ждёт сравнительная. Однако я всё же настоятельно рекомендую познакомиться с книгой, ведь всё познаётся именно в сравнении, не так ли? Да и почему бы не расширить кругозор, узнав, как подобное явление развивалось в принципе (и...
Особенно отмечу то, что большинство названий тех или иных явлений в разных странах автор с пояснениями дублирует и на языке той страны, о которой идёт речь, позволяя читателю сильнее почувствовать различие в коннотации.
Читать книгу приятно, хотя, признаться, мне, как преданному читателю книг от НЛО, было несколько непривычно на первых порах читать книгу, выпущенное этим издательством, написанную больше научпоповским языком. Впрочем, к такому подходу быстро привыкаешь, особенно с учётом того, что автор не перегибает палку и дальше простых шуток или дружеских обращений почти не заходит.
Источники удобно указаны по главам, а также прилагается небольшой словарик, по которому можно сориентироваться по книге и освежить в памяти тот или иной вопрос.
Вообще, хотя книга таковой не является, я бы мог рекомендовать её даже как подарочную. Прекрасная бумага, качественная печать и аутентичные иллюстрации 'наряжают' её именно до той степени, когда её смело можно подарить любителю истории.
Книга по большей части состоит из воспоминаний, фрагментов интервью, книг или газетных статей. Грубо говоря, перед нами вырезка из всего наиболее значимого, случившегося в жизни Лауды. Хэмилтон, как через сито, процедил все указанные в конце источники, в итоге представляя нам самые яркие моменты из жизни Ники, наиболее любопытные черты его характера, и сделал это так, что ни в одной главе он не повторил сам себя. Не было такого, что мы топтались на чём-то одном. Каждая глава — что-то новое.
...
При этом интересна и сама подача глав. Хэмилтон в конце каждый главы оставляет интригующую фразу в стиле «но главные проблемы только начались», благодаря чему биография становится похожа на художественный текст: интересный, цепляющий, плавно ведущий тебя по тропинке реальной истории с реальными персонажами. В каждом авторском слове читается, с какой ответственностью и любовью автор подходил к написанию биографии, при этом не слишком уходя в сторону слепого курения фимиамов.
Любовью к работе отличился не только биограф. Многие уже наслышаны о халтурности АСТ при выпуске некоторых книг, но это — прекрасный пример прекрасной работы. Всем терминам, могущим оказаться неизвестными, редактор дал объяснения, как и отмечал некоторые неточности у интервьюируемого, а также делал ремарки по поводу расхождения некоторых показателей. Такая мелочь, но каааак же приятно!
Пожалуй, единственное, чего мне недостало в книги, — хоть каких-то историй о детстве Лауды. Что-нибудь из его жизни до гонок. Возможно, Хэмилтон сделал реверанс в сторону немецкого романтизма, раз начал биографию с того момента, когда Ники делал первые пробы себя в качестве гонщика, но тем не менее. Понимаю, что кому-то подобные подробности жизни уже будут неинтересны, но, тем не менее, на мой взгляд, можно было бы добавить о периоде «до» хотя бы пару страниц. Тем более, со слов самого биографа, он общался с его семьёй перед написанием книги.
Очень вкусно. Очень познавательно. Оставил много пометок. Спасибо!
Не знаете, что почитать?